— Это, мать твою, сильное, я скажу, беспокойство какое-то…
— Очень, очень сильное, — кивает он. — Я здесь уже год с небольшим, и мне предстоят переговоры с вождями племен. Хочу, чтобы они перестали убивать друг друга. И нас заодно. Но я не сильно надеюсь на успех. Кстати, хорошо, что ты в походной форме. Не стоит сильно выделяться в массе солдат и светить погонами. Тинадеши выглядит надежным, однако это все равно передний край. В холмах сидит куча народу, которая с радостью откроет прицельный огонь по твоим аксельбантам.
— А как ты здесь оказался? Предыдущего командующего застрелили, и они обратились к тебе?
Бисвал словно бы сдувается.
— Нет. Не совсем так. Я… преподавал. Преподавал военную историю в Академии Абхишек. Другими словами, меня… на полочку поставили.
Мулагеш кивает. «Поставить на полку» — так в армии говорили о солдатах, оперативниках и офицерах, которых теоретически не отправляли в отставку или в запас, а как бы задвигали в угол. И забывали про них. На полку можно было попасть по ряду причин: вызвать неудовольствие политиков, провалить операцию или совершить какую-нибудь непростительную ошибку… А некоторых отправляли на полку просто из-за возраста. Постарели — с глаз долой. Очень мало кто отправляется на полку добровольно. Как она… «И даже это у тебя не вышло сделать по-человечески, Мулагеш…»
— Никто не хотел сюда ехать, поэтому мне дали второй шанс, — выговаривает Бисвал. — Я должен был понять: если они мне это предлагают, соглашаться не надо. Тут все слишком непросто, и на мне тяжким грузом висит ответственность за сотни душ…
Мулагеш взглядывает на карту с укреплениями Вуртьястана:
— Сколько всего?
— Семь тысяч здесь, в Тинадеши. Четыре — в форте Хаджи, где эти ребята больше всего любят нападать на поезда — вот здесь, прямо к северу от горных районов. Три с половиной тысячи в форте Лок. Еще больше — на границе с Жугостаном. А всего под моим командованием оказалось двадцать три тысячи солдат, Турин. Это много, но нам нужно еще больше.
— Еще больше?
— Да. Контингент слишком рассеян по фортам и укрепрайонам. Мой предшественник попытался атаковать базы мятежников в горах, но потерпел прежалкое поражение. И оно стоило ему жизни. На данный момент военный совет предписывает исключительно оборонительные действия. Удерживать занятое. Строить укрепления. Защищать гавань. Словно мы им там нужны — дрейлинги сюда почитай что армию прислали. У них даже многоствольный пулемет есть на вооружении.
— Вот как. — Мулагеш делает про себя мысленную отметку. — Даже многоствольный пулемет, ничего себе.
— А еще огнестрел каким-то образом оказался у станцев. — И Бисвал бросает короткий — слишком короткий взгляд — на «карусель» у нее в кобуре. — Ненавижу их, Турин. Ненавижу эти новые пушки, а они теперь повсюду.
— Никогда не думала, что ты такой технофоб, — замечает Мулагеш.
— А я и не технофоб вовсе, — рычит он. — Но эти штуки… из них убить человека — раз плюнуть. С арбалетами все ведь не так просто было: поправка на ветер, все такое, ветер чуть сильней стал — вообще пиши пропало, стрелять невозможно. Да и не больно далеко ты мог выстрелить. Но вот винташи… Раз — и все поменялось: от арбалетов мы перешли к полностью автоматическому оружию… Убить и умереть стало слишком просто, Мулагеш…
— У нас всегда была возможность открыть их производство, — говорит Мулагеш. — Мы просто не могли вывести его на нужную мощность.
— Лучше бы мы это производство вообще не открывали, — злится Бисвал. — Ты что, из новообращенных, Турин?
— Не можешь победить — возглавь. Особенно если у тебя вот такие вот небольшие проблемки с конечностями. — И она поднимает протез.
— Да, — горько кивает он. — Я слышал о том, что случилось. Мне очень жаль.
— И мы оба знаем, что ничего особенного там не случилось. К тому же я жива. Жива — вот и хорошо, многие и того не имеют…
— Да. Ты права. Ты всегда хорошо определяла приоритеты, Турин. Я был очень удивлен, когда мне сказали, что ты ушла. Почему ты ушла, Турин?
Она подчеркнуто равнодушно пожимает плечами:
— Они хотели, чтобы я была тем, кем я не являюсь.
— Вот оно что. Политиком, правильно я понял?
— Что-то вроде этого.
— А теперь ты здесь на обзорной экскурсии, — говорит Бисвал. — Впервые слышу, чтобы на экскурсию отправляли к нам. Почему тебя прислали именно сюда?
— Я отдавила кучу ног в дорогих ботинках, когда уходила, — вздыхает Мулагеш. — Они могли бы просто забыть о наших… расхождениях, но они не забыли. Я даже не думаю, что они хотели меня отправить с каким-то реальным поручением. Думаю, меня сюда послали с надеждой, что тут-то я и упокоюсь…