И он выходит, не оглядываясь. Она делает шаг следом, затем останавливается и поднимает аккумулятор. Он теплый. Переворачивает его и видит на основании наклейку — 90 км. Км — это киломунды, наверное. Она ни разу не слышала этот термин, но она же, с другой стороны, и не ученый…
— Хм… — произносит она.
Ставит аккумулятор на место и идет вслед за Пратдой.
Надар встречает ее улыбкой:
— Брови на месте, генерал?
— С графиками, кажется, было бы попроще… — бормочет Мулагеш.
— Ну будет вам, — все так же улыбается Надар.
— Как вы видите, проводимость — фантастическая, — говорит Пратда на ходу. — Просто фантастическая. Департамент реконструкции в этом очень заинтересован, не говоря уж о бесчисленных представителях промышленных предприятий и компаний. Хотя, конечно, мы предоставили им лишь самые общие сведения. Вы только подумайте: весь Галадеш можно запитать от одной небольшой электростанции, ну ладно, от нескольких! Представьте себе протянувшиеся на мили и мили провода и кабели из тинадескита! Вообразите фабрику, которую можно запитать от проводка не толще вашего пальца!
— Да уж, тут есть чему подивиться… — бормочет Мулагеш.
Они проходят мимо окна, за которым она успевает разглядеть странную лабораторию, полную микроскопов. Линзы, лампы, мотки проводов, масса колб. А вот и собственно он — лежит в стеклянном аквариуме. На вид — обычный графит.
— А как этот… материал… работает?
Пратда смущенно покашливает:
— Видите ли… пока идет научная дискуссия. Очень оживленная. Теорий много. Верная пока еще нами не найдена.
— То есть вы ни фига не знаете?
— Мы работаем над этим. Мы думаем, что это как-то связано с изменениями регулярной диэлектрической структуры или с колебаниями во вращении некоторых субъядерных…
— Короче, вы ни фига не знаете.
— Э-э-э… нет. Мы не знаем. Пока, во всяком случае.
Мулагеш, конечно, все это известно. Просто как-то неожиданно Пратда себя повел: раз — и смутился.
— Пратда и другие сотрудники научного отдела как раз над этим работают, — сообщает Надар.
— Я так понимаю, неясность задерживает внедрение этой штуки в промышленное производство, — замечает Мулагеш. — Нельзя же получать электроэнергию из источника, про который ничего толком не знаешь.
— Конечно, конечно, настоящий ученый должен сначала во всем разобраться! — кивает Пратда. — И мы пытаемся. Однако я знаю, что в Галадеше обеспокоены… — тут он качает головой, посмеиваясь, — хотя мы много — куда уж больше! — раз подтверждали, что волноваться не о чем. А они все твердят: а вдруг этот металл — божественный. Ну надо же, нашли о чем беспокоиться…
— А я их прекрасно понимаю, — говорит Мулагеш.
Надо не подавать виду, что ее об этих беспокойствах и волнениях как раз очень хорошо информировали.
— Да нет же, это совершенно невозможно! Во-первых, Божество этих земель Вуртья совершенно точно мертва. Как бы Сайпур стал свободным, если бы кадж не убил ее еще в начале войны, сами-то посудите? Но мы также провели многочисленные тесты согласно запросам Министерства иностранных дел! Мы множество раз пытались установить, не является ли сам материал или его воздействие божественным по своей природе, и все тесты оказались отрицательными! Эти тесты нам присылало само министерство!
— Ну ладно, но… хорошо, давайте вот еще что проясним. Этот… тинаде… как его там?
— Тинадескит.
— Вот. Помимо проводимости, этот тинадескит что-то такое необъяснимое делает?
— Ну… это зависит от вашего определения необъяснимости.
— Я бы определила это, — терпеливо выговаривает Мулагеш, — как что-то, что вы не можете объяснить.
Пратда отвечает не сразу. И упирается взглядом в левый верхний угол комнаты. Понятно. Придумывает, как бы вывернуться.
Очень, очень хочется, как деликатно выражаются в отчетах, «применить властный ресурс». То есть взять этого Пратду за грудки и вытрясти из него правду-матку, пока он тепленький. Она всегда так поступала с солдатами, которые начинали ходить вокруг да около. Была бы она сейчас в Мирграде да с полномочиями губернатора полиса…
Но ничего не поделаешь. Она здесь не главная. И прислали ее не за тем. Ее прислали не взять на себя командование и пройтись новой метлой. И не затем, чтобы отчитаться перед вышестоящими инстанциями. Она здесь не командует, она оперативник. Шпион. А эти ребята считают ее эдаким скучающим туристом, который здесь пробудет месяц, от силы — два, а потом навсегда исчезнет из их жизни.