Мулагеш меряет его холодным непроницаемым взглядом.
— Хорошо-хорошо. В случае если личной просьбы окажется недостаточно, она попросила передать вам это.
И Питри залезает в сумку и достает оттуда конверт.
Мулагеш рассматривает его:
— Это чего такое?
— Понятия не имею. Премьер-министр собственноручно написала и запечатала это письмо.
Мулагеш берет конверт, вскрывает его и читает письмо. Сквозь бумагу просвечивают чернила. И хотя Питри не может разобрать написанное, похоже, в письме всего пара строчек, и то коротеньких.
Мулагеш смотрит на бумагу огромными пустыми глазами, и рука ее вдруг начинает дрожать. Она сминает письмо и долго смотрит в пустоту, погрузившись в собственные мысли.
— Твою мать, — наконец тихо говорит она. — Откуда, мать ее, она знала…
Питри наблюдает. На плечо ей садится муха, другая приземляется на шею. Мулагеш не замечает.
— А ведь ты это всерьез, иначе бы не писала, — бормочет она. Потом вздыхает и качает головой: — Твою мать.
— Я так понимаю, — осторожно говорит Питри, — вы склонны дать согласие на участие в операции.
Мулагеш окатывает его гневным взглядом.
— Просто спросил, — быстро говорит он.
— Ну ладно. А что ты можешь рассказать мне про эту операцию? Ну?
— Да не очень много. Я знаю, что проходить она будет на Континенте. Еще я знаю, что она связана с вещами, которым влиятельные люди в Галадеше уделяют самое пристальное внимание. И часть из этих влиятельных людей не слишком благосклонно оценивают действия премьер-министра.
— Вот почему у меня такая легенда. Помнится, в прошлые времена мы такой хренью мозги пудрили другим народам, не своему. О времена, о нравы и все такое…
— В Галадеше все… совсем не просто, — соглашается Питри. — В прессе любят говорить, что Шара находится… э-э-э… «на осадном положении». До сих пор сказываются результаты недавних выборов. Они были для нас… неблагоприятны. Ее усилия по восстановлению Континента крайне непопулярны в Сайпуре, и сторонников у нее больше не становится.
— Еще бы, — усмехается Мулагеш. — Я прекрасно помню, как все партии ликовали, когда ее выбрали. Все думали, что сейчас начнется золотой век, не меньше…
— Пристрастия электората крайне… волатильны. А для некоторых удобнее не вспоминать, что Мирградская битва случилась всего пять лет назад.
Мулагеш прижимает к себе протез, словно деревянная рука может болеть. В гостиной становится ощутимо холоднее, или ему просто так кажется. Мулагеш вдруг становится прежней — тем самым командиром, который не растерялся и громовым голосом дал приказ занять оборону, а вокруг рушились и горели здания, и с небес звучал страшный глас божий…
— А я вот не забыла, — холодно говорит она.
Питри осторожно прочищает горло:
— Ну, я… я и не думал, что вы забыли.
Мулагеш еще несколько минут смотрит в пустоту остановившимся взглядом.
— Ну хорошо, — говорит она наконец, и хотя голос у нее спокойный, слушать ее как-то неуютно. — Я это сделаю.
— Сделаете?
— Да. Почему бы и нет.
Она кладет смятый комок бумаги на кухонный стол и улыбается. Улыбается так, что у Питри мурашки по спине бегут: ему приходилось видеть такие лица. С безуминкой в глазах. Такие лица у солдат, которые слишком долго воевали.
— Хуже не станет. Потому что хуже не бывает.
— Я… я уверен, премьер-министр будет в восторге, — выговаривает наконец Питри.
— Так что это за операция?
— Ну, как я уже сказал, вы не сможете узнать детали, пока не дадите полное согласие…
— Пусть тебя демоны заберут, Питри, я только что сказала — да, ты что, не слышал?
— Считается, что вы согласились только после того, как вы сядете на корабль.
Мулагеш прикрывает глаза.
— Во имя всех…
Питри быстренько выуживает из сумки папку и вручает ей.
— Вот инструкции касательно вашей поездки. Обратите внимание на дату и время отправления. Полагаю, что по крайней мере часть времени мы будем путешествовать вместе. Смею надеяться, что через три недели я вас снова увижу, генерал.
— Ура.
Мулагеш принимает папку. И тут же печально горбится:
— Питри, говорят, мудрость приходит с возрастом. Так почему же я продолжаю раз за разом ошибаться?
— Я… боюсь, я недостаточно компетентен, чтобы ответить на ваш вопрос…
— Ну ладно. Ты, по крайней мере, честен со мной.
— Могу ли я обратиться к вам за одолжением, мэм? Мне нужно вернуться в Галадеш, чтобы уладить кое-какие дела, но, учитывая сегодняшние происшествия, я…
И он многозначительно смотрит на ее коллекцию холодного оружия.