Пока он не мог разобрать, что же там на самом деле происходит, но ему этого и не слишком хотелось. Единственным его желанием было как можно быстрее покинуть этот кошмар.
Испуганный водитель взял себя в руки и решил, наконец, отворить переднюю дверь.
Люди в ужасе и отчаянии рванулась прочь, но нелепая давка, образовавшаяся в дверях, остановила спасительное движение к выходу.
И в этот момент Иннокентию самому того не желавшему представилась возможность во всех подробностях разглядеть детали трагедии медленно подбирающейся и к нему самому.
Всего через четыре человеческих тела от него, несколько человек, с окровавленными лицами ощерив в зверином оскале обагренные кровью зубы, словно обезумевшие собаки, страдающие бешенством, буквально разрывали вопящих от ужаса и молящих о пощаде пассажиров злополучного рейса.
Но это чудовищные каннибалы были безжалостны и абсолютно глухи к их визгливым мольбам.
Живая преграда, которая отделяла Иннокентия от безумства царящего на задней площадке, была сметена за считанные мгновения, и теперь от людоедов его отделяло только одно лишь дрожащее от неописуемого ужаса, как осиновый лист, человеческое тело.
Мужчина, осознавая то, что должно вот-вот произойти, напирал на Иннокентия так, что у того ребра трещали.
Сам того не осознавая, Иннокентий громко кричал что-то бессвязное. Тому, чтобы вырваться из обезумевших недр автобуса наружу, это не помогало ровно никаким образом, но, по крайней мере, его собственный вопль заглушал невыносимые звуки агонии, беспрестанно рвавшиеся в уши с задней площадки и парализовывающие его сознание и тело.
Он с ужасающей отчётливость понимал, что если в следующую секунду не случится чуда, то незавидная участь ожидает и его самого.
Внезапно чудовищное давление, человека находившего мгновение назад за его спиной исчезло. Иннокентию не нужно было оборачиваться, для того чтобы выяснить причину столь кардинального изменения ситуации. Теперь его спину уже не прикрывало ничьё тело. Он был беззащитен, слаб и открыт, а так же знал, что теперь его гибель близка как никогда. И вместе с тем он страстно хотел жить, а потому с отчаянным воем напирал на тех, кто стаял впереди.
И в этот момент затор, перекрывавший спасительный выход их автобуса прорвало, словно огромный гнойный нарыв, источающий удушливый запах разложения.
Даже не осознавая, как несказанно ему повезло на этот раз, Иннокентий бросился к выходу.
Протиснувшись сквозь строй из трёх зазевавшихся женщин, по туловищу престарелого мужчины распластавшего на полу автобуса перед самыми дверьми, он пулей вылетел на улицу через клубок человеческих тел перед автобусом.
Иннокентий, вырвавшись из смертельного автобуса, бросил назад испуганный взгляд. Он надеялся на то, что Фёдору, как и ему, удастся покинуть ПАЗик.
Но Фёдор из автобуса так и не выбежал.
Зато Иннокентий ясно слышал его отчаянные и постепенно слабеющие, а затем и вовсе смолкнувшие вопли о помощи.
Хотя он и отказывался верить в то, что это кричит именно Фёдор, подсознание упрямо твердило о том, что его приятеля больше нет.
Вот тут то до Иннокентия, наконец, дошло, что если бы он сел, то теперь навряд ли смог живым выбраться из проклятого автобуса.
Не дожидаясь, когда обезумевшая толпа вырвется из автобуса, Иннокентий вновь бросился бежать, только на этот раз на кону стаяла уже не его работа, а собственная жизнь. И потому усилия, которые он прилагал для спасения своей жизни, как бы удивительно это звучало, превосходили его собственные физические возможности.
Они пришли сразу с двух направлений — со стороны кладбища и из Кир городка.
Огромная пёстрая толпа целенаправленно двигающаяся в город.
От людей шествующих в этой нестройной колонне веяло могильным холодом и неминуемой катастрофой.
Этот людской поток, неудержимо нарастая как снежный ком, сметал и вбирал в себя всё живое, что попадалось на его пути, даже не давая возможности отследить судьбу тех, кто случайно попадался на её пути.
Несколько милицейских машин, спешащих в военный городок проверить противоречивую информацию о происходящих там массовых беспорядках, двигались вдоль парка Кирова, стремительно приближались к перекрестку улицы Кирова и Кирпичной, когда один из участников этого шествия, вырвавшийся немного вперёд остальных, не смотря на предупреждающую звуковую сигнализацию и включенные проблесковые маячки, метнулся прямо на встречу первой идущей в колонне машине.