Он рванул на себя рычаг, отполированный до блеска сотнями разных рук, которые, не смотря на все внешние отличия их хозяев, всегда принадлежали только азартным людям и замер, задержав дыхание.
Его глаза горели жарким огнём страсти, чудесным образом преображая его из пятидесятилетнего мужчины, который более половины своей жизни провёл в тюрьмах и колониях в окрылённого юношу. И только азартная игра могла дать ему возможность почувствовать себя молодым и сильным, почти богом. За решеткой, где он провёл двадцать шесть лет, игра в карты была тем единственным развлечением, которое заставляло его верить в то, что он ещё жив. Здесь же на воле соблазнов, в виде казино, всевозможных игровых залов, игральных автоматов стоящих почти в каждом магазине, или уличных одноруких бандитов, общее число которых было просто несопоставимо с численностью населения такого небольшого городка как этот, было невообразимо больше. И потому не было ничего удивительного в том, что он, в очередной раз, оказавшись на свободе не смог устоять перед новым поветрием.
Пока диски на мониторе игрального автомата, как показалось Юрию, мучительно медленно останавливались, его пульс участился до невероятной скорости, температура тела повысилась на несколько градусов. Юрия зазнобило.
Вращающиеся диски один за одним останавливались и на каждом из них была одна и та же картинка.
Как только последний из дисков замер, образовав ряд одинаковых картинок, громко заиграла музыка, и в отсек выдающий выигрыши хлынул сверкающий поток из монет достоинством в пять рублей.
Юрий ещё даже не успел вволю насладиться эйфорией долгожданной победы, когда в зал игральных автоматов привлечённые музыкой, которая сопровождала выпадение Джек-пота, ворвались двое мужчин в потрёпанной милицейской форме одного из которых звали Валерием, а другой носил фамилию Мохов.
Увидав возле игрального автомата одиноко стоящего Юрия, двое вошедших, не сговариваясь, тут же набросились на ничего не подозревавшего игрока, заворожено наблюдающего за звонким дождём из монет.
Ощутив внезапную боль, ничего не подозревавший Юрий в первый же миг подумал, что на него напали из-за его выигрыша, но для тех двоих, которые так яростно на него набросились, деньги уже совершенно ничего не значили.
Единственной жизненно важной ценностью, значившей для них гораздо больше даже чем адреналин, получаемый Юрием в процессе азартной игры, была свежая чистая кровь.
За несколько мгновений до столкновения неконтролируемой толпы с милицейским кордоном начальник местного РОВД — Усанин Александр Владимирович, не находя себе места метался из стороны в сторону бросая нервные взгляды на огромную, стремительно приближающуюся толпу.
«— Ну, где же эти чёртовы водомёты?» — лихорадочно размышлял он про себя.
Они должны были приехать уже несколько минут назад, но до сих пор от них не было никаких вестей, даже далёкого эха от приближающихся сирен.
Учитывая, что мэр города только вчера вечером отправился в двухнедельный отпуск в Куршавель и в данный момент вернуть его назад было весьма проблемматично, дела в это утро складывались как нельзя плохо.
Пока ещё была надежда на то, что можно будет разрешить ситуацию мирным путём, без применения резиновых дубинок, слезоточивого газа и резиновых пуль, он не терял надежды. Но то, что уже произошло в городе, бесповоротно ставило крест на его карьере.
Разве сейчас он сможет что-нибудь внятно объяснить высшему руководству?
Для них факт очевиден: раз он допустил массовые беспорядки в таком масштабе — значит, не достоин, занимать свой пост.
Он и сам не мог понять, как случилось так, что прямо у него под носом возникла такая мощная группировка, включающая в себя все возможные слои населения, которая теперь пошла демаршем по улицам города. Не было абсолютно никаких сведений ни от осведомителей, ни из других источников о том, что будет проводиться столь крупная акция массового неповиновения. В то, что этот демарш возник стихийно, он не верил. На то, чтобы это произошло необходимо, как минимум, две причины: первая — это народные недовольство, а второе — это время, которое нужно, для того чтобы они переросли в акции протеста. Но он даже не слышал от беснующейся толпы ни одного вразумительного требования — они просто нападали, и это казалось, было их единственной целью.
В коридорах наступила подозрительная тишина, но именно она уж больно не нравилась Денису. Что-то настойчиво говорило ему о том, что это лишь короткое непродолжительное затишье перед самой ужасной бурей, которую только способно представить его воображение.