Курт Верит покачал головой, из его рта вырвалось шипение.
— Нет. Это обычные люди. Наверное, фермеры. Те, кто поддерживал вас и вашу армию. Они убили их, чтобы передать послание другим, и чтобы кормить меньше ртов. Тактика войны — не добро, миледи.
Роза склонилась, щурясь.
— Некоторые из них еще движутся?
— Да, миледи. Многие еще живы. Можно вонзить кол в тело так, что человек будет живым днями. Мы ничего не можем для них сделать. Если подойти так близко, мы попадем под стрелы их луков, — генерал отвел взгляд и покачал головой.
Роза скривилась, ребенок в ней двигался. Ее ладонь легла на живот, она сутулилась. Ей говорили, что боли были нормой на этой стадии беременности. Но это не делало их приятными.
Курт Верит опустил взгляд. Она увидела румянец на его щеках. Мужчина был бы счастлив развлечься со служанкой при своих людях, но неудобства беременной женщины заставляли его краснеть как парня, который впервые увидел женскую грудь.
Ее служанка подбежала и взяла Розу под руку.
— Хватит, Люсиль, — рявкнула Роза. Ее спокойствие вернулось почти сразу же. — Я позову тебя, если ты будешь нужна, мне не нужна повитуха при каждом уколе боли.
Курт все еще стоял неподалеку, его внимание было приковано к стенам, он сжимал зубы. Другие солдаты проходили мимо со своими поручениями. Некоторые старались не смотреть на беременную женщину в богатом наряде, которая казалась неуместной среди армии, другие смотрели на нее, почти не узнавая.
Роза последние два года со своей растущей армией терзала Пустошь, убирала кровавых, как отмершие ткани, какими они и были. Но она не сражалась во главе армий. Многие солдаты даже не видели ее лица. Они шли за Черным Шипом, многие даже не знали, что он был ее орудием. Что она принимала решения и двигала Шипа туда, где он был нужен больше.
Пора было изменить это. Ее отрядам пора было видеть ее вместо мужчины, который однажды будет сидеть рядом с ней. Им пора было понять, кто на самом деле был у власти.
— Я хочу тур, генерал, — сказала Роза. Она стянула длинные черные волосы в высокий хвост. Красный шелк платья волочился по грязи и пыли, но у нее не было времени переодеться, а кожаная броня не налезла бы на ее выпирающий живот.
Курт Верит повернулся к ней и улыбнулся сквозь бороду.
— Конечно, миледи.
— Не уверена, что в вашем состоянии умно…
— Люсиль, — стальным тоном сказала Роза. Она повернулась и пронзила повитуху взглядом, который заморозил бы лаву. — Если еще раз возразишь мне, я вытащу нож из-под платья — ты знаешь, что они там, ты помогала их прицеплять — и он вонзится тебе в глаз.
Курт Верит рассмеялся, посчитав угрозу слабой.
— Генерал, — Роза отвернулась и солнечно улыбнулась. — Тур. По всему лагерю.
Роза взглянула на стены Тигля, не давала себе смотреть на тела, висящие там. Нильс Брекович и Алистейр Дроан были где-то там с последними членами своих кровавых семей, Роза надеялась, что они смотрели. Она надеялась, что они видели ее, красный маяк в океане коричневого, черного и серого. Она надеялась, что они боялись.
4
Черный Шип
Аллестру Потерянный, или капитан Потерянный, как его решили звать, привел с собой тридцать шесть человек. Так у них был сорок один воин, если Бетрим доверял подсчетам Мопса. Конечно, парень считал себя, а Бетрим не был уверен, что он мог хотя бы носить меч на поясе. Сузку подозревал, что Хааринов было около десяти, а с ними еще люди, которые обычно мыли котлы и пекли хлеб. Бетрим решил, что у них были неплохие шансы убить гадов и выбраться относительно целыми.
Солнце опускалось за ними, бросало длинные тени на покачивающийся океан зелени. На западе были простые долины без приметных черт, а потом они сменялись морем. День тянулся почти вечность далеко на севере Пустоши.
На юге лежали медленные мутные воды Серой. Некоторые говорили, что Серая была достаточно глубокой и длинной, чтобы все люди в Пустоши могли уместиться под водой. Бетрим не знал, почему люди вообще о таком думали, и не мог решить, было ли ему дело до того, было ли это правдой.
Он знал как-то мужчину, который плавал в Серой, но не так далеко на западе. Его звали Пловец с десятью пальцами, и он умел отлично плавать. Он нырял и минутами оставался под водой. Бетрим был уверен, что он тонул, а потом мужчина всплывал вместе с каким-нибудь растением со дна или артефактом, которому было, по его словам, тысяча лет. У него было стеклянное приспособление, которое он прицеплял к лицу, чтобы видеть, и он никому не давал его подержать. Пловец зарабатывал, продавая мусор из-под воды. Бетрим не знал, прыгал ли мужчина все еще в Серую, поднимая то, что лучше было оставить утонувшим.