— Успокойся. Это по поводу истории с четвертым каналом. Мы будем оправданы через несколько минут. Пошли со мной.
Они вошли в кабинет лейтенанта Биллетс, там на стеллаже стоял маленький телевизор. Начальница их работала с бумагами за письменным столом.
— Не возражаете, если мы включим полуденные новости четвертого канала? — спросил Босх.
— Включайте-включайте. Левэлли и Ирвинг наверняка тоже будут их смотреть.
Программа новостей открылась репортажем о дорожной пробке из шестнадцати машин в утреннем тумане на скоростном шоссе в Санта-Монике. Это было не столь уж значительное происшествие — никто не погиб, однако видеозапись была хорошая, поэтому оно пошло первым. Но дело о «собачьей кости» пустили следом за ним. Ведущий объявил, что Джуди Сертейн выступит с новым эксклюзивным сообщением.
На экране появилась Сертейн, сидящая за пультом в отделе новостей.
— Четвертому каналу стало известно, что обнаруженные в Лорел-каньоне кости опознаны как останки десятилетнего мальчика, сбежавшего из дома в Новом Орлеане.
Босх поглядел на Эдгара, потом на Биллетс, та с удивленным выражением лица поднималась со стула. Он выставил руку ладонью вперед, показывая, что нужно чуть подождать.
— Родители мальчика, заявившие о его исчезновении более двадцати лет назад, вылетели в Лос-Анджелес для встречи с полицейскими. Опознание произведено по стоматологической карте. Ожидается, что сегодня начальник полиции соберет пресс-конференцию, где назовет имя мальчика и расскажет о ходе расследования. Как вчера вечером сообщал четвертый канал, полицейские сосредоточены на...
Босх выключил телевизор.
— Гарри, Джерри, что происходит? — воскликнула Биллетс.
— Это все было фальшивкой. Я выводил на чистую воду осведомителя.
— Кто он?
— Новый напарник Киз. Тип по имени Рик Торнтон.
Босх передал то, что Райдер рассказала ему раньше, и объяснил, как подстроил ловушку.
— Где детектив из ОСБ? — спросила Биллетс.
— В одной из комнат для допросов. Прослушивает пленку, где записан мой вчерашний разговор с репортером.
— Пленку? Что же ты вчера не сказал о ней?
— Забыл.
— Ладно, дальше дело за мной. Считаешь, что Киз чиста?
Босх кивнул.
— Она должна доверять напарнику настолько, чтобы говорить ему все. Он злоупотребил этим доверием и передал сведения четвертому каналу. Не знаю, получает ли Торнтон за свои услуги, но это не важно. Он ставит мне палки в колеса.
— Ничего, Гарри, я сказала, что этим займусь. Возвращайся к работе. Есть новости, о которых мне следует знать?
— Личность жертвы предположительно установлена — это уже без дураков, — и мы сегодня займемся сопоставлением данных.
— А Трент?
— Оставим его, пока не выясним, тот ли это ребенок. Если да, то налицо разрыв во времени. Мальчик исчез в восьмидесятом году. Трент поселился там четыре года спустя.
— Превосходно. А мы между тем вытащили на свет божий его погребенную тайну и разгласили ее по телевидению. Патрульные говорят, что репортеры расположились лагерем на его подъездной аллее.
Босх кивнул.
— Поговорите об этом с Торнтоном.
— Непременно.
Биллетс села за стол и сняла телефонную трубку. Детективы поняли, что нужно уходить. По пути к их столу Босх спросил Эдгара, получил ли он судебное дело Трента.
— Да, получил. Дело слабое. Сейчас, наверное, прокуратура бы за него не взялась.
Они сели на свои места за столом, и Босх обнаружил, что, пока их не было, ему звонил адвокат Трента. Он взялся за телефон, но потом решил дослушать Эдгара.
— Трент работал учителем начальной школы в Санта-Монике. Другой учитель увидел, как он держал пенис восьмилетнего мальчика, когда тот мочился. Трент сказал, будто учил ребенка держать его правильно, что мальчик постоянно писал на пол. Кончилось тем, что рассказ мальчика стал известен всей округе, но не соответствовал его словам. А родители ребенка утверждали, что мальчик мочится правильно с четырех лет. Трента судили, он получил два года плюс один. Отсидел год и три месяца в Уэйсайде.
Босх задумался, все еще держа руку на телефоне.
— Отсюда далеко до того, чтобы забить бейсбольной битой ребенка насмерть.
— Да, Гарри. Твое чутье начинает мне нравиться все больше и больше.
— Мне, к сожалению, нет.
Он снял трубку и позвонил в контору Эдварда Мортона. Его переключили на сотовый телефон адвоката. Тот ехал обедать.
— Слушаю?
— Это детектив Босх.
— Босх, да-да, я хочу знать, где он.
— Кто?
— Бросьте эту игру, детектив. Я уже обзвонил все тюрьмы. Требую возможности поговорить со своим клиентом. Немедленно.
— Полагаю, речь идет о Николасе Тренте? Вы звонили ему на работу?
— И домой, и на работу, никакого ответа. По пейджеру тоже. Если Трент у вас, то он имеет право на адвоката. А я имею право знать. Предупреждаю: если откажетесь выполнить мое требование, то я сразу отправляюсь к судье. И на телевидение.
— Адвокат, у нас нет вашего клиента. Я не видел его со вчерашнего вечера.
— Да, он позвонил мне после вашего ухода. После того, как посмотрел новости. Вы смешали его с грязью — вам нужно стыдиться своего поступка.
При этом упреке лицо Босха вспыхнуло, но он смолчал. Если он лично не заслуживал его, то заслуживало управление. Сейчас ему приходилось принимать огонь на себя.
— Мистер Мортон, может быть, он сбежал?
— С какой стати сбегать невиновному человеку?
— Не знаю. Вопрос не ко мне.
Внезапно Босха поразила жуткая мысль. Он встал, прижимая трубку к уху.
— Мистер Мортон, где вы сейчас?
— На бульваре Сансет, еду в западную сторону.
— Развернитесь и возвращайтесь. Встретимся у дома Трента.
— У меня обед. Я не собираюсь...
— Встретимся у дома Трента. Я выезжаю немедленно.
Босх положил трубку и сказал Эдгару, что нужно ехать. Он все объяснит по дороге.
18
На улице перед домом Трента стояла небольшая группа телерепортеров. Босх припарковался позади фургона второго канала, и они с Эдгаром вышли. Как выглядит Эдвард Мортон, Босх не знал, но не видел в той группе никого похожего на адвоката. За более чем четверть века службы в полиции у него выработалось безошибочное чутье, позволяющее распознавать адвокатов и репортеров. Пока репортеры не могли их слышать, Босх сказал Эдгару через крышу машины:
— Если понадобится войти, войдем в заднюю дверь — без этих зрителей.
— Ясно.
Они направились к подъездной аллее, и к ним тут же бросились съемочные группы, навели на них телекамеры и стали засыпать вопросами, остающимися без ответа. Босх обратил внимание, что Джуди Сертейн среди репортеров нет.
— Вы приехали арестовать Трента?
— Можете рассказать о мальчике из Нового Орлеана?
— Что там с пресс-конференцией? Пресс-служба ничего о ней не знает.
— Является Трент подозреваемым или нет?
Босх прошел через толпу и, оказавшись на подъездной аллее, внезапно повернулся лицом к репортерам. Чуть помедлил, словно собираясь с мыслями. Но на самом деле давал возможность сфокусировать телекамеры и приготовиться. Он не хотел, чтобы кто-нибудь упустил его обращение.
— Никакой пресс-конференции не намечалось, — заговорил Босх. — Останки пока еще не опознаны. Человека, живущего в этом доме, вчера вечером расспрашивали, как и всех жителей улицы. Ведущие дело детективы ни разу не называли его подозреваемым. Информация, которую сообщил четвертому каналу человек, не имеющий отношения к расследованию, и которую передали в эфир, не проверив у тех, кто ведет расследование, была ложной и причинила вред проводимой работе. Это все. Больше я ничего не скажу. Когда у нас появятся какие-либо новые сведения, передадим их через пресс-службу.