— Доктор Корасон? — произнес он.
Ответ раздался через несколько секунд:
— Да, слушаю. В чем дело?
— Нам придется расширить район поисков.
6
Люди, которыми руководил Босх в расширенном районе поисков, усердно трудились. Кости появлялись из кустов и из земли постоянно. К полудню группа Кати Кол раскопала три квадрата в сетке и извлекла из темной земли десятки костей. Подобно археологам, эксгуматоры осторожно обнажали эти кости с помощью миниатюрных инструментов и кистей. Пользовались также металлодетекторами и зондами для забора проб газа. Процесс был кропотливым, однако шел быстрее, чем предполагал Босх.
Находка черепа задала нужный темп всей операции. Череп тут же извлекли, и при осмотре, который проводила Тереса Корасон под объективом видеокамеры, были обнаружены трещины и хирургические рубцы. Следы операции убедили полицейских, что они имеют дело не с древними костями. Трещины сами по себе не являлись свидетельством насильственной смерти, но, учитывая то, что тело было закопано, наводили на мысль об убийстве.
К двум часам, когда работавшая на холме группа устроила обеденный перерыв, извлекли почти половину скелета. Неподалеку в кустах курсанты обнаружили еще несколько костей. Кроме того, ассистенты Кол откопали ветхие клочки одежды и брезентовый рюкзак, принадлежавший, судя по размеру, ребенку.
Кости носили по склону в деревянных ящиках с веревочными ручками по бокам. Судебный антрополог обследовал в лаборатории медицинской экспертизы три ящика костей. Остатки одежды, большей частью гнилые, и рюкзак отправили в научно-исследовательский отдел полиции для изучения.
При сканировании металлодетектором обнаружили монету — двадцатипятицентовик, отчеканенный в 1975 году и лежавший на той же глубине, что и кости, примерно в двух дюймах от левой половины таза. Было сделано предположение, что она находилась в левом кармане брюк, сгнивших с тканями тела. Монета указывала на время смерти: если ее закопали вместе с телом, то смерть не могла наступить раньше 1975 года.
Чтобы накормить работавших на холме людей, патрульные вызвали два автофургона-закусочных, которые обслуживают стройплощадки. Обед был поздним, и люди проголодались. В одном фургоне подавали горячую еду, в другом — бутерброды. Босх с Джулией Брейшер стояли в очереди за бутербродами. Очередь двигалась медленно, но Босх не испытывал недовольства. Говорили они главным образом о работе на склоне и сплетничали о руководстве управления. Беседа сближала их. Джулия нравилась Босху, и чем дольше он слушал ее, тем больше она его увлекала. В отношении Джулии к службе была та же смесь возбуждения, благоговения и цинизма, которую он ощущал в первые годы работы. Когда до окошка приема заказов оставалось человек шесть, Босх услышал, как кто-то в фургоне расспрашивает курсанта о поисках.
— Там кости разных людей?
— Не знаю, приятель. Мы просто ищем их, и все.
— Они повреждены?
— Трудно сказать.
Босх отошел от Джулии и направился к задней части фургона. Заглянув в открытую дверь, увидел трех мужчин в фартуках за работой. Однако работали не все. Они не замечали, что Босх наблюдает за ними. Двое выполняли заказы. Стоявший посередине, тот, что задавал вопросы курсанту, водил руками по полке под окошком. Он ничего не делал, но казалось, будто готовит бутерброды. Босх увидел, как человек справа разрезал бутерброд пополам, положил на картонную тарелку и незаметно передал ее стоявшему посередине. А тот подал в окошко сделавшему заказ курсанту.
Босх обратил внимание, что оба работавших были в джинсах и теннисках, а стоявший посередине — в брюках с манжетами и рубашке с пристегнутым запонками воротничком. Из заднего кармана брюк торчал блокнот. Босх знал, что такими длинными тонкими блокнотами пользуются репортеры.
Он просунул голову в дверь и осмотрелся. На полке возле двери увидел скомканную спортивную куртку. Схватил ее, обыскал карманы и обнаружил прикрепленный цепочкой журналистский пропуск, выданный управлением полиции. На пропуске были фотография, имя и фамилия — Виктор Фризби. Он работал в «Нью таймс».
Спрятав куртку за дверь, Босх постучал в стену фургона, и, когда трое мужчин обернулись, поманил к себе Фризби. Тот подошел к двери и наклонился.
— В чем дело?
Босх схватил его за верх фартука, приподнял и бросил. Фризби приземлился на ноги, но ему пришлось пробежать несколько шагов, чтобы не упасть. Когда он с возмущением повернулся, Босх ударил его скомканной курткой по груди.
Двое патрульных — они всегда ели первыми — выбрасывали картонные тарелки в стоявший поблизости мусорный ящик. Босх жестом подозвал их.
— Отведите его за пределы зоны поисков. Если увидите, что опять переходит их, арестуйте.
Патрульные взяли Фризби под руки и потащили вниз по улице к дорожному заграждению. Тот протестовал, его лицо покраснело, как жестяная баночка кока-колы, но полицейские не обращали на него внимания. Босх поглядел им вслед, достал из заднего кармана журналистский пропуск и бросил в мусорный ящик.
Он вернулся к стоявшей в очереди Брейшер. Теперь впереди них оставались только два курсанта.
— Что там случилось? — спросила она.
— Нарушение санитарного кодекса. Не вымыл руки.
Брейшер рассмеялась.
— Я серьезно. Закон есть закон.
— Господи, я надеюсь получить бутерброд до того, как ты увидишь таракана и прикроешь торговлю.
— Не беспокойся, я, кажется, только что избавился от таракана.
Через десять минут после того, как Босх отчитал владельца фургона за тайный провоз журналиста на место преступления, они с Джулией сели за один из столиков, которые вспомогательная служба установила на кругу. Он предназначался для экспертной группы, но Босх охотно позволил Брейшер занять там место. За столиком уже сидели Эдгар и Кол с одним из своих ассистентов. Босх представил Джулию и сообщил, что она приняла первый вызов по этому делу и помогала ему накануне вечером.
— А где Тереса Корасон? — поинтересовался Босх у Кол.
— Уже поела. Думаю, отправилась записывать интервью с собой.
Босх улыбнулся.
— Я, пожалуй, съем еще, — сказал Эдгар, взял тарелку и поднялся со скамьи.
Босх впился зубами в бутерброд и стал с наслаждением жевать. Перерыв он хотел полностью посвятить еде и отдыху, но Кол спросила, готов ли он выслушать ее первоначальные выводы.
Он прожевал и попросил ее подождать, пока не вернется Эдгар. Разговор пошел в общих чертах о состоянии костей и о том, что, поскольку могила неглубокая, звери могли откапывать и растаскивать их много лет.
— Всех костей нам не собрать, — заявила Кол. — Мы быстро достигнем той стадии, когда расходы и усилия не будут оправдывать результатов.
Эдгар вернулся со второй порцией жареного цыпленка. Кол взяла блокнот, лежавший слева от нее на столике, просмотрела свои записи и заговорила:
— Обратите особое внимание на глубину могилы и ее местонахождение. Думаю, это очень важные данные. Они должны так или иначе пролить свет на то, кто был этот мальчик и что с ним случилось.
— Мальчик? — повторил Босх.
— Об этом свидетельствуют ширина бедер и бельевая резинка.
Кол объяснила, что среди сгнивших клочков одежды оказалась резинка, единственное, что осталось от белья, бывшего на теле, когда его закапывали. Гниение тела вызвало уничтожение одежды, но резинка сохранилась почти полностью и, судя по виду, она от мужских трусов.
— Понятно, — сказал Босх. — А какова глубина могилы?
— Мы полагаем, что тазовые кости и нижняя часть позвоночника оставались нетронутыми. Исходя из этого можно сделать вывод, что могила была глубиной от шести дюймов до фута, не больше. То, что она такая мелкая, наводит на мысль о торопливости, панике, скверном планировании. Но, — Кол подняла палец, — ее местонахождение — очень отдаленное, труднодоступное — свидетельствует об обратном. О тщательной спланированности. Так что вы сталкиваетесь здесь с противоречием. Создается впечатление, будто это место выбрано потому, что до него очень трудно добраться, однако похороны были спешными, паническими. Тело едва присыпали рыхлой землей и хвоей. Понимаю, все это не обязательно поможет вам найти преступника, но хочу, чтобы вы обратили внимание на данное противоречие.