Так и теперь. Молчать рискованно. Это чревато. Лучше написать куда надо. В конце концов - это его долг. Святой, можно сказать, долг.
Однако беседу нужно было продолжать, и Доброжелатель спросил, с усилием выталкивая слова.
- В каком смысле... нет жизни?
- В двух словах это объяснить трудно. У вас, землян, нет соответствующих понятий. Дело в том, что в случае так называемой первой смерти моя жизнедеятельность не прекращается вовсе, а переходит на качественно иной уровень, где морфологические структуры, обеспечивающие перманентность функций, имеют под собой физически иной субстрат. Не на уровне молекул, а на кварк-глюонном. Поэтому, сказав, что у меня нет жизни, я имел ввиду, что моя жизнедеятельность отличается от вашей. У меня нет жизни в вашем, земном, понимании. Ясно?
- Ясно!- побагровев, ответил Доброжелатель, решив, что инопланетный умник издевается над ним.- Религию, значит, проповедуете. Опиум для народа. Какая может быть жизнь после смерти? Тот свет пропагандируете. Умными словечками прикрываетесь...
- Вы, кажется, пришли по вопросу страхования? - сонно полюбопытствовал Пришелец, не обращая ровно никакого внимания на тон гостя.
Доброжелатель, задохнувшийся от бешенства, ничего не смог сказать, и Пришелец, не дождавшись ответа, зевнул и закрыл глаза.
Доброжелатель как ошпаренный выскочил за калитку и, прежде чем остановиться, почему то пробежал около десяти метров довольно бодрой рысью.
Следующего, кого он посетил, был Садовник.
Садовник, как и все в городе, хорошо знал Доброжелателя. Однако, увидев, что тот - запыленный и угрюмый - остановился у его калитки, не смог подавить в себе привычного гостеприимства.
- Пожалуйста, пожалуйста,- засуетился он,- входите. Нет, нет! Не туда. Вот сюда. В беседочку, в тенек. Как вам нравятся эти вьющиеся розочки? Это роза плетистая Эксцельза. Правда, она пышнее, чем в прошлом году? А вот эта, вы только взгляните,- роза Кордес Зондермельдунг. Красавица! Химикатов я не признаю, но обрезку делаю. И профилактическую, и прореживающую, и формирующую. Тля? Да разве это тля?! Это так, пустяки! Зато экологическое равновесие сохраняется...
- Экологическое равновесие? - снова услышав мудреные слова, Доброжелатель стал багроветь.
- Ну да, экологическое равновесие,- затараторил Садовник, улыбаясь и размахивая руками.- Это когда все в природе, благодаря своим же ресурсам, находясь в антагонистических и симбиотических отношениях друг с другом, в итоге живет и процветает...
- И тля процветает? И колорадские жуки? - грубо оборвал его Доброжелатель.
- И тля, и жуки, и ежи, и ужи - все, всем есть место под солнцем, все живое имеет право на жизнь, - с тихим радостным смехом согласился Садовник.
Доброжелатель, накаляясь, встал на ноги. Соблюдая правила приличия, вслед за гостем встал Садовник.
- А ты хоть знаешь, что снаружи за твоим забором делается? Не знаешь? А за забором нечисть всякую бьют, чтобы человеку жить не мешала. Человек, он ведь тоже имеет право на жизнь. Изобретают против нечисти с каждым годом все более сильные яды, потому что она приспосабливается и старые ее уже не берут. Идет борьба не на жизнь, а на смерть. И тут появляешься ты - добрый человек. И у тебя всякая зараза и гадость находит убежище. Тут она преспокойно набирает силу, множится. А потом выходит в свет и творит подлости пуще прежнего,- и закончил с невыразимым презрением:- Все зло на земле от добрых людей.
К Охотнику Доброжелатель пришел только по привычке доводить дело до конца, не ожидая услышать что-нибудь дельное от представителя этой диковинной компании опасных чудаков.
Вечером Доброжелатель положил перед собой пачку белой бумаги, вставил в ручку новый стержень и задумался, распластав взгляд на тусклом обойном рисунке. Ясно было, что в лоб этих нарушителей спокойствия не возьмешь. Явного состава преступления в их действиях нет. Следовательно, надо его измыслить. Для пользы дела. Как известно, цель оправдывает средства. А в данном случае, как глубоко был убежден Доброжелатель, цель имелась наиблагороднейшая, а именно: обезопасить жителей от тлетворного влияния беспочвенных фантазий.
Доброжелатель долго сидел над чистым листом бумаги, но вдохновение все не приходило. Вы ведь знаете, читатель, что у каждого писателя вдохновение чаще всего приходит в определенной обстановке или при воздействии каких-то определенных, зачастую довольно странных факторов. Одни творили, лишь напившись крепчайшего кофе, другие нюхали гнилые яблоки, третьи совали ноги в тазик с холодной водой, четвертые могли написать нечто стоящее, лишь облачившись в нарядный костюм, пятые... Впрочем достаточно...
Нашему герою для творчества нужно было нечто иное, скромное и простое. Убедившись, что на этот раз вдохновение само не придет, Доброжелатель повздыхал и, открыв ящик стола, достал оттуда черный пластмассовый чернильный прибор. Такие чернильницы даже сейчас можно встретить в почтовых отделениях и некоторых официальных учреждениях. Писать обычным пером, поминутно макая его в чернильницу, намного неудобнее, но зато все это стимулировало творческое воображение Доброжелателя безотказно.
Он стер специальной тряпочкой остатки засохших чернил с пера, сладострастно содрогнувшись, макнул его в чернильницу, и тут к нему подползла его специфическая муза. Откуда ни возьмись появились "всем известные факты", полились на бумагу слова "искреннего возмущения общественности" и завершилось письмо настоятельным требованием "решительным образом пресечь вышеуказанные безобразия". В тот же вечер анонимка была переписана набело, запечатана в конверт, а рано утром плодовитый автор вбросил свое очередное детище в ближайший почтовый ящик.
Дело было сделано. Оставалось только ждать "реагирования".
12
Председатель горсовета Никодим Осипович Иванов, прожив в городке больше десятка лет, почти перестал удивляться творившимся здесь удивительным непорядкам. Но сейчас, думая о том, как более правильно, по-деловому сформулировать распоряжение, он недоуменно пожимал плечами, мучительно морщил лоб и вздымал брози. Интересно, как бы среагировал на эти события человек свежий, непривычный? Это же надо: автобус летает. И не потому вовсе, что в нем для этого специальные технические штуковины установлены, а потому, что погода хорошая, настроение у пассажиров и водителя хорошее. Вот и порхает тяжеленный автобус от остановки к остановке, словно бабочка. И не дым валит из его выхлопных труб, а исходят ароматы роз, ландышей и прочая благоухающая чертовщина. Нет, дело это надо пресечь в корне! А если кто вывалится из окна? А если еще какая непредвиденная случайность? Кто отвечать будет?
Он взял ручку и стал писать: "Имеют место быть отдельные полеты автобусов над городом, что создает повышенную опасность для рейсов гражданской авиации, в смысле кукурузника,- он с удовлетворением перечитал написанное, похвалил себя за тонкость формулировки и красоту стиля и закончил: "Полеты автобусов впредь прекратить до оборудования их приспособлениями против вываливания пассажиров на землю, а также до окончательного согласования расписания рейсов автобусов и самолетов".
Тут в кабинет вошла секретарша с распечатанным конвертом в руках.
- Что, Лидусик? - вскинул на нее затуманенные очи председатель.
Секретарша брезгливо поджала напомаженные губы и, сверкнув маникюром, двумя пальчиками подала ему конверт.
- Анонимка. От Доброжелателя. На Пришельца и его компанию.
- Да,- промычал Никодим Осипович, отрываясь от бумаг.- Он может хлопот доставить. Ну ладно, пошли кого-нибудь за Пришельцем. Пусть соберет своих друзей - и сюда, в тринадцатый кабинет. Поручи Николаю с ними побеседовать.
Вот так и случилось, что ближе к концу знойного июльского дня, когда солнце, раскалив городок, все стремительнее катилось вниз к горизонту, в комнате номер тринадцать, окна которой выходили прямо на улицу Хорогодскую, собрались известные нам лица. Они ждали в томительной духоте и то недоуменно поглядывали друг на друга, то бесцельно посматривали в окно. Там по улице возвращались с пляжной Мекки слегка утомленные, розоволицые, с облупившимися носами отдыхающие: в беленьких картузиках на голове, в цветных рубахах, фривольно завязанных узлом на голом животе. В комнату через узкую форточку доносился их веселый смех и оживленный говор. Слыша это, собравшиеся тоскливо вздыхали.