Всю дорогу Тимофей радовался возможности насолить отцу и отвертеться от нежеланного университета. Правда, теперь ему вообще мало какой светил университет. Но об этом он старался не думать, потому что еще даже не решил, кем хочет стать в будущем и каким он его видит. Ведь раньше у него не было даже права голоса, а свое мнение он держал при себе.
Путевик запищал, и Тимофей очнувшись от размышлений открыл дверь на следующую улицу.
В бедных кварталах Старграда ему не приходилось бывать. Как походу дела и мусорникам. Под ногами валялись обертки от конфет, бутылки из под сока и прочий мусор. Сопливые мальчишки гоняли мяч-калеку - вместо четвертой ноги у игрушки был приклеен обрубок палки. А когда Тимофей прошел под одним из балконов, на него полились помои. Он ловко увернулся, но брызги все же попали на дизайнерские туфли. Тимофей протер обувь от любимого модного дома, и с тоской подумал, что новых моделей ему теперь не видать. Он не допускал даже мысли, чтобы вернуться домой с поклоном отцу.
Леганин старший был щедр не только на кнуты, но и на пряники. Добившись от Тимофея, с помощью унижений, просьбы о прощении, он одаривал его дорогими подарками и поездками. Самое прикольное было то, что Тимофею запрещалось еще и отказываться от подарков, иначе у отца случался новый приступ гнева, а за ним очередное наказание. Так был до того, как Тимофей, доверившись Семену стал самым послушным сыном в мире. И к своим годам, Тимофей объехал пол мира, а в гараже семейного коттеджа в Подмосковье его ждал новенький автомобиль, в честь наступающего совершеннолетия.
Чем больше Тимофей думал об отце, тем больше его не понимал.
Путевик закружил у ржавой вывески гостиницы «Крыша». Вместо входной двери, перед ним была пожарная навесная лестница. Тимофей встал на лестницу и она подняла его на чердак. В гостинице «Крыша» было действительно очень дешево. Тимофей, пересчитав деньги, мог снять номер на месяц, включая завтрак, обед и ужин, что он собственно и сделал. И о чем крупно пожалел.
На не вычищенном чердаке стояла вонь немытых тел и затухлый запах грязных носков. В два ряда тянулись одноместные койки. По грязному полу пробежала сначала мышь, а потом несколько толстенных тараканов, не уступающих ей по размерам. Лучшие места у единственного окна были заняты. И Тимофей выбрал на вид более или менее чистую кровать, между громко храпящим одноглазым и бормочущей в зеленых пятнах на лице горожанкой. Он присел на старую кровать, которая скрепя, под его тяжестью сильно прогнулась так, что он попой достал до пола.
- Какие часики, - облизывая губы, проговорил неприятный тип с кровати напротив. - Дорогие наверное...
Тимофей дотронулся до золотых наручных часов и неосознанно улыбнулся себе.
- О, я вижу, они дороги сердцу, - снова облизнул губы тип и пересел на край кровати, чтобы быть поближе к Тимофею. - Предлагаю сделку... Три пожелания, за часы. Сделаю за тебя все что угодно. Признаюсь в любви, накажу обидчиков...
- Нет, - твердо ответил Тимофей, понимая, что перед ним один из Изменчивых, которые доставали горожан своими сделками.
Тип с недовольным лицом, которое скорей всего не было его истинным, встал и ушел с чердака. Тимофей заметил, как одноглазый мельком посмотрел на него и тут же притворился спящим, тоже проделала и пятнистая горожанка. Скинув с подушки таракана, и переборов брезгливость, Тимофей улегся в кровать и провалился, будто лежал в ванной. Спать он не собирался, только делал вид. Очевидно, его золотые часы заметил не только Изменчивый. Быть ограбленным ему не грозило, если только среди постояльцев «Крыши» не скрывался еще один ловкач. И на этот случай, Тимофей был наготове.
Он прогонял сон, размышляя о Семене. Почему он решил, что во всем виноват отец? А что если Семен сам стер себя из памяти города, чтобы сбежать и наслаждаться жизнью в дали от отца? Чем больше он думал, тем более путаней становились мысли.
С обеих сторон скрипнули кровати, и в мгновение Тимофей очутился на ногах в проходе.
- Где он? - накинулась на подушку с ножом пятнистая.
Тимофей одним мимолетным взглядом оценил обстановку. Одноглазого не было видно. Пригнулся, над головой пролетела увесистая дубина. Извернулся и оказался позади одноглазого. Отклонился в право и нож пятнистой пролетел мимо. Одноглазый размахивая дубиной развернулся и ринулся на него. Тимофей поймал на лету дубину и с силой направил в хозяина.
- Ловкач! - завыл от боли одноглазый, хватаясь за нос. - Ловкач!
Одноглазый и пятнистая отступили и перебрались на другие кровати. Остальные в гостинице либо так крепко спали, что даже не приподняли голов из любопытства, либо делали вид.