— Но мне он нравится. Я же сказал: мне нравится!
— И что, — продолжала она, не обращая на него никакого внимания, — может знать о романтике тот, кто обладает патологической страстью к ритуальным убийствам, которыми изобилует история человечества?
Симеон попросту онемел от удивления.
— Я никогда… не считал свой интерес к военной истории «патологической страстью». Да, я интересуюсь военной стратегией и тактикой. Но называть это «патологическим» или болезненным… что ж, романтика и болезнь издавна связаны друг с другом, и отношения между ними очень интересны.
Она раздраженно фыркнула.
— Давай лучше скажем, что обе могут стать трагическими: и романтика, и война приносят множество неприятностей… — она заморгала, — тем, кто их любит.
— Чанна, одними из самых больших романтиков в истории были военные. Разве само слово «воин» не вызывает в твоем воображении романтических образов?
Она покачала головой:
— В моем — нет!
— Даже «рыцарь без страха и упрека»?
Она зевнула.
— Знаешь, Симеон, уже поздно, а я устала. Можно, я просто скажу, что не люблю, когда кто-то вторгается в мою личную жизнь? — Ее рот немного скривился, изобразив улыбку раскаяния. — Но, мне кажется, я прореагировала слишком бурно. В особенности когда ты посмеялся над моим интерьером.
— Ну, ничего, скоро ты посмеешься сама, когда начнешь рвать окружающих в клочья.
— Прости меня.
— И все же и романтика, и романы существуют, — пробормотал он.
Она саркастически улыбнулась, приподняв одну бровь.
— При всем моем уважении к тебе, Симеон, я сомневаюсь, что твоя голова занята романтикой и романами. Настоящая романтика, настоящий роман с присущими им нежностью и сантиментами, прости меня, тебе недоступны.
В ее голосе скорее звучал вызов, чем искреннее сожаление, и Симеон перешел в наступление.
— Потому что я заключен в капсулу? — спросил он вкрадчивым голосом, едва сдерживая гнев.
У Чанны отвисла челюсть.
— Н-нет, конечно же нет! — ответила она, слегка заикаясь. Затем она взяла себя в руки и погрозила ему расческой. — Какой мерзкий, грязный, злобный прием из области софистики! Ты прекрасно знаешь, что у меня и мысли такой не было! Я только хотела сказать, что после нашего знакомства ты должен был показать, какой ты чувствительный, просто идеальный или… да, нежный. Страсть, о да — мне кажется, у тебя очень основательные представления о грубой, первобытной, животной страсти. Которая совершенно не совместима с романтикой или романом.
— А можно и я скажу тебе кое-что, мисс Хэп? Мне прекрасно известно, что роман зарождается в душе: в разуме и в сердце. Я знаю, что для этого совсем не обязательна физическая близость. Вспомни Абеляра и Элоизу…
— Двоих великих воинов, не так ли? — спросила она с улыбкой.
Он беззвучно вздохнул: «И чему их только теперь учат в университетах?»
— Нет, миледи. Я понимаю, я должен говорить убедительно, чтобы у вас не осталось ни капли сомнения. Но вы убиваете во мне это желание. — Она настороженно подняла голову, не отрывая от него взгляда. — Я должен очаровать вас, belle dame sans mersi, и завоевать ваше сердце.
Она удивленно рассмеялась.
— Не стоит ставить перед собой невыполнимые задачи. Возможно, я люблю романтический стиль в интерьере, но не сентиментальна и совсем не легковерна.
— О, значит, вас можно соблазнить?
— Я не собираюсь опускаться до того, чтобы отвечать. Спокойной ночи, Симеон.
— Спокойной ночи, Чанна, — тихо сказал он, когда она вышла, а потом замолчал.
«Ты не легковерна, а, малышка Чанна? Что ж, готовься, любимая, — ты станешь такой впервые в жизни! Ты хотела романтики, настоящей любви, романа? Я обеспечу тебе роман, крошка, настолько тонко и умно, что ты даже не поймешь, что тебя соблазнил любовник-фантом».
Симеон принялся обдумывать новую стратегию. Вначале обычные люди реагируют на физическую привлекательность — на это он, конечно же, рассчитывать не мог.
«С чего начать? — гадал он. — Что ж, в случае с Чанной, мне кажется, следует попытаться как можно лучше проявить себя в сотрудничестве с ней. Пожалуй, мне стоит кое-что выяснить о станции «Сокол» Альфы Проксимы и узнать, как у них ухаживают. Пока никаких банальных подарков. Гм-м. Ах да! Музыка! В конце концов, это лучшее средство, чтобы укротить дикого зверя и смягчить чувства. А в данном случае нужно и то и другое. Я уже изучил почти всю коллекцию ее записей, что не является вторжением в личную жизнь, а так… исследованием источников».
— Эй, Симеон, что случилось? — спросила Джоат, отвернувшись от своего завтрака и уставившись на колонну.
— Что-то случилось, дорогая? — переспросил Симеон.
— Да, случилось. Ты вдруг стал таким смирным, словно только что проблевался, а Чанна выглядит так, словно только что нашла в собственном шкафу скелет, лежавший там давным-давно.
Тут Чанна фыркнула, а так как она только что отхлебнула кофе, последствия оказались весьма зрелищными. Джоат молча протянула ей салфетку, а она еще долго откашливалась и отплевывалась.
— У тебя слишком развито воображение, — немного грубовато ответил Симеон. Но потом смягчился: — С тобой все в порядке, Чанна?
— Что случилось с Симеоном? — спросила Пэтси, и ее голос звучал, как у пьяной. Они стояли рядом с генератором, работающим на солнечном ветре, а говорить при такой вибрации было трудно.
— Случилось? — переспросила Чанна, нахмурив брови.
— Ага, он постоянно со всем соглашается.
— Вот теперь еще и ты намекаешь на это…
Уроженка Лараби пожала плечами:
— Дареному коню в зубы не смотрят, Чанна. Но, если уж ты взялась за это, не поленись проверить, все ли они здоровы.
Главный администратор Кларен дочитывал последнюю строчку отчета.
— Это громадный шаг вперед за все последние пять лет, — сказал он. — Я знаю, текучка кадров тут великовата, но на транзитной станции, такой, как эта, трудно удержать людей.
Чанна снова нахмурилась.
— А мне казалось, что здесь это сделать гораздо проще. Ведь тут больше возможностей, как и в любом другом большом городе.
— Да, но отсюда проще и улететь, — заметил Кларен, кивая в сторону гигантского пассажирского терминала.
— Мы должны уделять больше внимания деятельности в социальной и культурной сфере, — сказала Чанна. — На это можно взять средства из фонда аварийных расходов, но со временем это окупится и начнет приносить прибыль. Поблизости множество шахт и центров добычи полезных ископаемых — поэтому SSS-900-C и разместили в этом секторе космоса, — их персонал нуждается в развлечениях, как и корабли — в обслуживании. «Периметр» — настоящая «золотая жила» как для его владельцев, так и для всей станции. Но это единственное, что по-настоящему привлекает на станцию туристов. Если шахтеры с дальних астероидов найдут здесь и развлечения, и склады, где будет все: от простых чипов до самого дорогого оборудования, — им не нужно будет лететь дальше, на Центральную. Весь сектор сделает громадный шаг вперед, чтобы стать частью Центральных миров, а не просто примитивной пограничной зоной.
— Именно так, мисс Хэп, — согласился Кларен. Он был похожим на мышонка коротышкой с жидкими черными волосами, зачесанными назад. Он одевался как бюрократ с карикатуры, у него даже был брелок со связкой ключей на ремне. — Именно это я и твержу уже много лет.
— И что ты думаешь, Симеон? — спросила Чанна.
— По мне, так это звучит многообещающе, — учтиво ответил «мозг».
Кларен зашелся в жутком кашле, и один из всегда бывших наготове ассистентов поспешил принести ему стакан воды.
Чанна дождалась, пока приступ закончится.
— Это удивило вас, не так ли?
— Удивило? Меня? Меня? Нет, нет, просто что-то попало не в то горло. Кажется, здесь слишком сухо. — Он торопливо сделал еще глоток воды, чтобы подтвердить свои слова. — Вот здесь, — его пальцы пробежались по клавиатуре терминала, — детально изложены некоторые планы, которые мы не приняли…