Шел пешком домой и думал: "А мог ли я поступить иначе?"
Но так и не ответил себе на вопрос, преодолевая три километра по заснеженному бульвару, хоть как-то компенсируя неудавшийся водный кросс. И, не имея больше внутренних сил об этом размышлять, хотел бы обратиться к вам, читающим этот гнусный детектив:
– А как бы вы поступили на моем месте?
Не спешите с ответом.
Эссе о падающих стаканах
Сегодня утром на работе уронил кофейную чашку. Ручка отлетела, хотя сама чашка осталась цела и невредима. Но все равно придется выкинуть весь этот хлам, потому что сильно я сегодня обжег руку, когда пытался взять всей ладонью раскаленную гладкую поверхность фарфорового сосуда. И уже было не до кофе. Очень я после этого не то чтобы расстроился, а чуть не швырнул от боли и негодования обжигающую пиалу в сторону главного менеджера. Вот была бы стыдоба!
В последнее время что-то не везет мне на посуду. Из рук все валится. Некоторые из злопыхателей говорят, что это, якобы, на счастье. Но я не спокоен. Какое же это счастье?
Помню, полгода назад выпала у меня из рук тарелка с вермишелью. Стекла – в одну сторону, макароны – в другую. Я так вознегодовал, что тут же буркнул себе под нос: "Вот, блин, чччерт!", – и не стал даже убирать ничего в мусорное ведро. Решил: "Лиля придет, сама уберет". Уж больно я тогда злой был. Даже есть продукты не стал, настолько был не в себе от обиды. Пятнадцать минут сидел и ничего не делал, просто смотрел в окно на собак и желтый снег. От природы я был тогда не в восторге. Потом, правда, немного отошел и заставил себя съесть сметану.
А год назад даже выронил из рук граненый стакан. Днище распалось на множество осколков, не оставив никаких шансов на восстановление. Тогда очень переживал, так как известно, что граненые стаканы – это реликвия, и их не так просто опять собрать. Да, по большому счету, дело конечно не в реликвиях и не в комисcионных магазинах. А в том, что все валится из рук! Примерно три раза в год.
У меня сейчас на полке (вчера подсчитывал специально) осталось всего шесть кружек и пять стаканов. Три года можно жить спокойно и ни о чем не тревожиться, пока не наступит четвертый. Когда начнется четвертый год, то нужно обязательно будет постараться быть предельно внимательным. То есть, в этот год пить горячие напитки (чай, кофе, глинтвейн, абсент) в высшей степени осторожно. А именно: держать под контролем каждый глоток и следить, чтобы не дрожала рука. Как только начинается тремор или зажимаются плечи, то сразу необходимо прекращать употребление жидкостей. Медленно, без суеты выливать оставшееся содержимое стаканов в раковину и бережно ставить стеклянные или фарфоровые приборы обратно на кухонную полку, перенося их на подносе. После этого, пересчитав все остальные чашки и убедившись в целостности и сохранности остальных бьющихся и легко поддающихся разрушению предметов быта, можно перекреститься тремя перстами и немного отдохнуть. Конечно, еще лучше, чтобы всю эту процедуру проделал кто-то из твоих семейных или друзей, дабы отвести от себя неприятные события и возложить ответственность на чужие плечи.
А еще мне всегда очень не нравится, когда кто-то бьет посуду прямо у тебя на глазах. Хочется сразу же этому человеку сделать что-нибудь неприятное (это я специально так мягко выразился, чтобы никто не подумал, не дай Бог, что я грубый человек, а мог бы ведь и по-другому).
Чувствую, пора заканчивать. Сказал все, что хотел и даже сверх того. Вот видите, даже чуть не сорвался на крик в конце предыдущего абзаца. Казалось бы, какая ерунда – бьющиеся стаканы! И действительно. В магазинах их полным-полно. Выбирай на вкус и цвет. Любые. За разные деньги. В IKEA сейчас можно приобрести дешевые, шведские и красивые!
Только вот, не переношу я с детства шум бьющегося стекла. Такое ощущение, что разбилось и разлетелось по полу все самое дорогое. Как бы в одно мгновение – было и вдруг не стало. И уже не восстановишь, не склеишь, не прилепишь. Это как детские мечты – были, но со временем куда-то запропастились, рассыпались, раскрошились, как битый хрусталь. А на замену пришли пластиковые стаканы, и уже не так легко разрушить. Просто выкидываешь после первого же применения. А перед следующим тостом, берешь – новый, стерильный, незаразный. Правда, тосты приходится все чаще произносить самому себе. Наливаешь пятьдесят грамм "Tullamore Dew" и, пожелав себе удачи во всем, садишься у компьютера. Перед твоим взором открывается новый безграничный мир большого 20-дюймового экрана.
В общем, все. Хватит уже. Это уже самый конец повествования, потому как, войдя в мир цифровых значений, у меня пропадает интерес ко всему тому, что не входит в сугубо ограниченные параметры светящегося прямоугольника. А то, что я дальше напишу, будет простой отпиской. Я это сделаю только из врожденной вежливости к людям, особенно к тем, кто читает этот очерк. Для тех, кто его собирается проигнорировать, я уже приготовил улыбку, за которой скрывается тихая ирония. За иронией может последовать сдержанное хамство, а где-то дальше, возможно, и яростное рукоприкладство. Но, в любом случае, общаться со своим читателем в полной мере, как бы ему хотелось, я уже не в состоянии, опрокинув свой глубокий взгляд в разгорающийся монитор.