Чейз прислушался к своему дыханию. Как там сопелка? Ничего, сопит. Интересно, почему тел в море больше нет? Всех уже выловили? Это что ж значит, кризис миновал? Может и миновал, да только утопленников все равно опознать надо. Ну, тогда – вперед за бабусей.
Восемь лет назад отец Чейза пропал в районе Конского озера. Последний раз его лодку видели именно там. На четвертый день снарядили поисковую партию с Чейзом во главе. Погода стояла отвратительная, дул порывистый ветер, лил дождь. О том, чтобы отправить катер, вертолет или самолет, не могло быть и речи. За три дня они прочесали весь западный берег. Ночевали в палатке. Ливень барабанил по тенту, в любую секунду их могло смыть. Двое спутников Чейза говорили мало: уважали его горе. Чейз знал их с детства, они вместе росли в резервации. Все и так понимали, чем окончатся поиски. Вопрос был только во времени.
Тело нашли под утесом Белая Скво. Оно было здорово разбито о камни. Утопленники на рыбозаводе – просто красавчики по сравнению с тем, что осталось от отца. Позже вскрытие показало, что погибший был мертвецки пьян. Чейзу на всю жизнь запомнилось, о чем он думал тогда, глядя на тело: больше отец никого не обидит. Вроде и камень с души, а все равно жалко. Так и не вышло из человека ничего путного.
Тела надо обязательно опознать. Не ради мертвых – ради живых.
Сержант усилием воли вытряхнул из головы невеселые мысли, завел мотор, с визгом развернул машину перед самым носом у оторопевших солдат и довольно улыбнулся, удивленный своей ребяческой выходкой. Он добрался до развилки, свернул на верхнюю дорогу и начал взбираться по склону. Все сверкало: внизу – океан, а впереди на холме – крыша солнечного дома. Чейз подъехал, и панели заполыхали желтым пламенем, словно в доме бушевал пожар. На ступенях перед дверью по-прежнему сидел черный пес. Сержант специально остановился и некоторое время наблюдал за ним. Пес был неподвижен, как чучело.
Чейз припарковался на обочине возле дома Критча, пулей вылетел из машины и хлопнул дверцей. Мысли еле поспевали за действиями. «Отвезу старушенцию – и домой. Пообедаю, высплюсь, посижу с Терезой». Все, что можно, он уже сделал. Хватит. Пора и честь знать.
Чейз быстро прошел через двор и постучался в деревянную входную дверь. Без ответа. Сержант прислушался, оглянулся на свой джип и снова постучал. Тишина. Может, лучше с заднего крыльца попробовать? Бабулька-то, небось, сидит на кухне и песни горланит. Чейз прошел вдоль стены, повернул за угол и увидал мисс Лэрейси. Она заглядывала в пыльное окошко сарая. Все то же зеленое домашнее платье, все та же косынка на голове.
– Здравствуйте, – сказал сержант.
Мисс Лэрейси не шелохнулась. Что-то в глубине сарая очень ее интересовало.
Чейз подошел поближе. На него нахлынуло странное чувство, будто старушка не настоящая, а вырезанная из картонки. Иллюзия была настолько убедительной, что сержант даже протянул руку и дотронулся до мисс Лэрейси. Живая, теплая. Но все равно не двигается. Чейз мягко потряс ее за плечо.
– Мисс Лэрейси!
Она повернулась и широко распахнула глаза.
– Опять ты, – сказала старушка, улыбаясь. Губы у нее слегка дрожали, наверное, от старости. – А я вот в окошко пялюсь. Девчоночка там.
– Девочку нашли уже, – ответил Чейз.
– Да ну тебя, паря! Не та, другая.
– В сарае?
– Вон она.
Чейз наклонился и заглянул внутрь.
– Вон она. Гляди-ка: вся мокрая, и трясется, как осиновый лист, – сказала мисс Лэрейси.
– Не вижу. – Чейз приставил ладони, чтобы не мешал свет с улицы.
– А может, почудилось. Может у меня припадок какой на старости лет. Ты чего пришел-то?
– Да я тут на заводе был…
– На рыбном что ль? Где упокойники? – уточнила мисс Лэрейси. Говорила она рассеянно, ее внимание привлек шум в траве. Старушка проворно засеменила вперед, подобрав на ходу подол платья.
– Ну да. – Чейз шел за ней попятам. – Я думал, может, вы мне их опознать поможете?
Мисс Лэрейси остановилась и посмотрела себе под ноги.
В траве лежала рыба. К радужным бокам пристали длинные соломинки, жабры судорожно вздымались, пустые глазки блестели двумя черными пузырьками.
По траве скользнула тень. Старушка подняла голову. В воздухе медленно кружила ворона, то поднимаясь, то опускаясь.