Веки Фреда задрожали, и Томми на секунду замолчал. Вскоре больной открыл глаза и посмотрел на потолок. Томми еще долго рассказывал о семье Винтеров. Лицо Фреда постепенно розовело, кровь приливала к щекам.
Томми все говорил и говорил, над глазами Фреда появились синие вспышки, потом зеленые, потом по воздуху быстро, словно от ветра, поплыло коричневое пятно. Пятна перемешивались, складывались в картинки. Вот домики на побережье, вот небо и зеленая трава, вот линия горизонта, такая тонкая, что ни одному человеку не под силу ее вообразить, представить себе границу огромного мира.
Ким опустилась в кресло у дверей палаты и закрыла лицо руками. Рядом с ней сидели две женщины, одна средних лет и одна пожилая. Ким не желала никого видеть. Они, очевидно, тоже. Никто не двигался и не разговаривал. Сил хватало лишь на то, чтобы отгородиться от всего света. Закроешь руками лицо – и темнота. Если б можно было еще и уши зажать, вообще лишить себя зрения и слуха, чтобы хоть так оторваться от этого ужаса.
Хирург, доктор О'Ши, сообщил ей, что требуется срочная операция. У Тари снова остановилось сердце, и нужно вживить электроды в сердечную мышцу, чтобы стимулировать ее напрямую, не прибегая к вредной для здоровья процедуре дефибрилляции.
– Она совсем кроха, зачем же ей сердечко сажать, – сказал хирург. Он долго и непонятно произносил какие-то медицинские термины. Ким о такой болезни в жизни не слышала. Врач взглянул на ее растерянное лицо и добавил: – Это никак не связано с нынешней эпидемией.
«Откуда вам знать? – хотела спросить его Ким. – Как вы можете сохранять спокойствие перед лицом такого несчастья? Как?»
«Помоги, – повторяла она. – Прошу тебя, пожалуйста, пожалуйста, помоги! Вот только кого просить о помощи? Где Джозеф? Ублюдок. Куда он подевался? Здесь его нет. Нет. Боже, пожалуйста, помоги моей девочке!»
По коридору кто-то шел. Ким подняла голову и в синем свете люминесцентных ламп увидела медсестру. Женщина улыбнулась ей. Улыбка у нее была стерильная, как протирочный спирт. Это ж та самая, которая обещала, что она немедленно сообщит Ким об изменениях в состоянии ее дочери. Очень хотелось встать и ударить ее по лицу. Ким чувствовала странную отрешенность. Ей не место здесь. Здесь никому не место. Когда в последний раз она спрашивала о дочери? Спросить еще раз было страшно. Ким глубоко вдохнула, встала и пошла к сестринскому посту у дверей палаты. Там она прислонилась к стойке и подождала, пока на нее обратят внимание. Сестра сообщила ей, что операция все еще продолжается.
– Сколько осталось ждать? – спросила Ким дрожащим голосом.
– Я, к сожалению, не знаю, но, как только мы что-нибудь выясним, сразу же вас известим. Не волнуйтесь. Может быть, вам что-то нужно?
Ким покачала головой.
– Если вам что-нибудь понадобится, не стесняйтесь, просто скажите нам.
Чейз заглянул в окно кухни и быстро достал из кобуры револьвер. Толкнул заднюю дверь. Заперто. Сержант с разбегу вышиб филенку, брызнули щепки. Даг Блеквуд дышал ему в затылок. Чейз махнул рукой, чтобы старик остался снаружи, и кинулся в дом, наставив дуло на черную мохнатую собаку. Животное вцепилось в неподвижное тело Джозефа, лапы уперлись ему в грудь, когти разрывали кожу.
Чейз выстрелил и промахнулся. Звук спугнул зверя, он, не оглядываясь, вылетел в прихожую. За спиной сержанта послышался шум, полицейский резко обернулся, револьвер смотрел прямо Дагу в лицо. Старик отпрянул назад и закрылся руками.
– Иисус и Пресвятая Дева Мария! – крикнул он. – Что это вы такое творите, черт вас возьми?
Чейз опустил револьвер и включил рацию.
– У нас тут раненый в доме Критча, это в Уимерли. Нужна скорая. – Он повернулся к старику, склонившемуся над Джозефом. – Вы умеете оказывать первую помощь?
Даг уже делал племяннику искусственное дыхание рот в рот. Сержант посмотрел в окно. Собака пронеслась мимо рыжеволосой девочки на крыльце солнечного дома и вбежала внутрь. Девочка глядела на Чейза так, словно это она послала животное выполнять задание, а теперь собака вернулась к хозяйке. Ребенок скрылся в доме. Чейз никак не мог взять в толк, как это зверюге удалось прорваться сквозь входную дверь. Когда они с Дагом приехали, она точно была заперта. Джозеф медленно приходил в себя.