Внизу мелькнула горбатая спина в толстых носорожистых складках. Моторку так тряхнуло, что Томми полетел вверх тормашками. Он зажмурился, вцепился в блокнот, ахнул: «Ой, мамочки…» и больно ударился о воду. Все окутала ледяная белая пена. Изо рта вырвалась цепочка пузырей.
Томми заставил себя открыть глаза и заметил в отдалении смутные силуэты голов. Он насчитал шесть штук. Дыхания не хватало, щеки раздулись, соленая вода хлынула в ноздри, в носоглотке защипало. Где же седьмая? Томми оглянулся. Голова смотрела прямо на него пустыми черными глазами. Тускло поблескивала корона. Томми испуганно замолотил ногами: он увидел чудовище целиком. Хвост гидры вроде змеиного. Из горбатой спины выпирают позвонки, огромные задние ласты заканчиваются птичьими когтями. Метрах в семи от основания шей на горбе моргают три овальных глаза. Все семь голов повернулись в сторону Томми.
«Тут даже с мечом делать нечего. Одну срубишь – две вырастут», – подумал Томми. Он где-то читал об этом. Больше Томми ничего подумать не успел. Гидра начала таять, превращаясь в кровавое пятно. Вскоре от нее осталась лишь красно-коричневая муть. В этот момент запас воздуха в легких окончательно иссяк, Томми сжал блокнот покрепче и рванулся наверх. «Ну где, где же вода кончается? Не могу больше», – промелькнуло у него в голове.
Вторник, вечер
Темнота.
Командор Френч стоял на берегу моря. Он привел сюда мисс Лэрейси, и Райну, и Томпсона, и Чейза. Все смотрели на один из трех больших прожекторов серии ЕФ-7, в его лучах видны были ультракороткие волны и гамма-излучение. Другие два располагались дальше по берегу. Когда их включали, в воздухе появлялись тонкие ниточки, идущие от мобильных телефонов, микроволновых печей, антенн, рентгеновских аппаратов, ЛЭП и трансформаторов.
Френч посмотрел на часы – 22:17. Сквозь тяжелое гудение электрогенераторов пробивался шум моря. Рыбы, выброшенные на берег, влажно шлепали по песку. Кучи живности всех цветов и размеров росли, мешаясь с галькой и мириадами икринок мойвы. Порывы ветра приносили отвратительный запах. Командора передернуло. Рот наполнился слюной, из глаз потекли слезы. Утирать их Френч не стал, щеки высушил морской бриз. Будь у командора противогаз и полчаса времени, он непременно спустился бы к самой воде – получше рассмотреть гниющие груды. Многие виды рыб до сих пор в этих местах не попадались. В электрическом свете мелькали красные, синие и серебряные пятна. Райна стояла спиной к командору и что-то высматривала в волнах. С неспокойного моря задувало все крепче.
– Опять трупом запахло, – нарушил молчание Чейз.
Он смотрел на холм. Солнечный дом уже совсем перестал дымиться, рядом угадывался в темноте дом Критча.
Френч знал, о чем думает сержант. О мертвой девочке. Ее, наверное, уже увезли. А еще о жене, которой он сейчас так нужен. Когда он теперь попадет домой? Чейз представлял себе некогда красивое детское личико. У кого хватит хладнокровия осматривать тело после пожара? Кого-нибудь да назначат.
– Это не трупом, это рыбьей тухлятиной, – отозвалась мисс Лэрейси.
Томпсон озирался, словно никак не мог понять, что он тут делает и чего надо опасаться.
Всем было не по себе.
Френч посмотрел на рыбозавод. Такая темень, что даже стен не видно. Только окошки светятся – заработало автономное питание. А в морозильной камере лежат мертвецы. Вот кому нет дела до людской суеты. Командор навел бинокль на южную гряду холмов. Над ней то и дело вспыхивали бело-синие зарницы. Его люди скоро закончат работу. Черное небо слилось с землей. Сплошная бесконечная чернота. Френч опустил бинокль и сказал в микрофон:
– Говорит командор Френч. Когда будете готовы? Голос, раздавшийся в наушнике, был раз в десять отчетливее, чем по телефону, отчетливее, чем звук самой дорогой стереосистемы, словно он раздавался прямо у Френча в мозгу:
– Еще десять минут, сэр.
– Доложите обстановку на море.
– Береговой патруль сообщает, что воронка по-прежнему в секторе семь.
Командор повернулся к доктору. В присутствии Томпсона он чувствовал себя спокойнее и увереннее. Если вся природа ополчится на людей и человечество внезапно ослепнет, всех спасет врач.
– Знаете, – сказал Томпсону Френч, – я все стараюсь убедить себя, что дело в электромагнитной турбулентности.