Сержант вошел в кабинет и сел за стол. Курсор скользнул вправо, экран ожил. Чейз нашел папку «Ножевые» и посмотрел на тех, кого зарезали ножом. Картинки запечатлели смерть во всей ее неприглядности, выставили каждую деталь на обозрение публики. Тут были и старые фото, еще тех времен, когда фотографы на месте преступления были в новинку, и совсем недавние. От черной крови и белой кожи прогресс шагнул к ярким цветным пятнам.
Чейз удалил всю папку. «В папке 143 объекта. Вы уверены, что хотите удалить все?» Да. Он открыл следующее окно. «Огнестрельные». Стереть каждую жертву. «Тяжкие телесные», «Удушение», «Суицид», «Утопление»… Стереть всех из памяти и очистить корзину. Чейз вспомнил маленькую девочку в горящем доме. Вспомнил трупы на рыбозаводе. Никакие фотографии с этим не сравнятся.
Сержант встал и выключил компьютер, не закрыв ни одной программы. Прошел в спальню и посмотрел на кровать. Тереза спокойно спала, укутавшись в одеяло. Что ей снится? Может, и ничего, если наглоталась таблеток. А может, какой-нибудь кошмар из тех, которые она потом даже собственному мужу не пересказывает. Тереза… Он, как мог, старался утешить и успокоить ее. Все эти усилия ничего для нее не значили. Любовь сошла на нет. Тереза больна, и эта болезнь исключила Чейза из ее мира. Она жила во тьме, с которой сержант сражался на работе и которую, как инфекцию, приносил с собой в дом. Работа. Просто игрушки со смертью. Смерть стала его работодателем.
Чейз прошел сквозь тихую комнату и встал у постели со стороны Терезы. На столике лежал пузырек со снотворным. Сержант поднял его и направился в ванную. Увидел краем глаза свое отражение и вздрогнул. Повернулся к зеркалу. Надо побриться. А то прямо старик какой-то. И форму неплохо бы постирать. Вся грязная, в пятнах. Раньше никогда себе такого не позволял.
«Я исполнил свой долг, – подумал сержант. – Я исполнил свой долг. Не победил и не проиграл. Просто старался сохранить равновесие между добром и злом на вверенном мне клочке земли. Сумел ли? Не знаю. Но долг исполнил».
Он открыл пузырек со снотворным и вытряхнул таблетки в унитаз. Белые кружочки не хотели тонуть. Чейз надеялся, что они хотя бы растворятся, но пилюли оказались упорнее его. Тогда он просто спустил воду.
Сержант вымыл руки и несколько раз плеснул себе в лицо. Снял с крючка на задней стене полотенце и вытер лоб. Чейз ждал, что на материи останутся черные пятна, и опять ошибся. Махровая ткань сияла белизной.
Он вернулся в спальню. Раздеваться не стал, а просто лег на кровать поверх одеяла, обнял Терезу, свернувшуюся уютным теплым комочком, и прижался губами к нежной кожице в ложбинке между плечом и шеей. Тереза даже не пошевелилась, только дышала во сне глубоко и ровно.
В эту минуту, самую удивительную минуту его жизни, он прижимался к жене крепче, обнимал нежнее, боготворил ее больше, чем за все годы, проведенные вместе. Потому что у них не осталось ничего впереди, и эта пустота наполняла его душу пронзительной всепоглощающей любовью.
Тари улыбалась, но глаз пока не открывала. Ее личико белело в темноте.
– Тари! – прошептала Ким, она склонилась над постелью и погладила челку на лбу дочери. – Солнышко! Это мама. Тари!
Джозеф сжал ручку девочки и заметил, что ее улыбка стала светлее. Он с надеждой оглянулся на жену и вдруг увидел что-то очень странное за окном палаты. Ким тоже туда посмотрела. За стеклом стояла глухая черная стена.
В комнату вбежала медсестра.
– Надо быстро ее вывезти. Нас ждет больничный вертолет.
Несколько минут назад та же самая женщина потребовала, чтобы сначала уехали Ким и Тари, а Джозефа заберут потом. Ким отказалась покидать мужа. Им объяснили, что в районе объявили массовую эвакуацию: боялись дальнейшего распространения эпидемии.
– Прямо сейчас? – спросила Ким.
– У вас еще пара минут, – сердито сказала медсестра и вылетела из палаты. Джозеф встал у окна.
– Джозеф!
Он оглянулся, лицо его было совершенно белым. Со своего места Ким тоже видела окно. Черная стена ночи вдруг заблестела: на гладкой поверхности показалась луна.
– Что это? – Ким подбежала к мужу.
– Не знаю.
Она прижалась лицом к стеклу. Тусклое отражение палаты не заслоняло того, что происходило на улице. С востока, занимая полнеба, надвигалась огромная волна. Через мгновение она поглотила дорогу, Ким ахнула и невольно шагнула назад. Ей показалось, что там, за стеклом – аквариум, который постепенно заполняется водой. Окно задрожало от оглушительного рева.