За окном был дождь, капли стучали по крыше. Ким понятия не имела, что предпринять. Вот тебе и повод приехать в Уимерли. У Тари, ее малышки, ее единственной малышки, опасная температура. Жгучий стыд охватил ее. Это она, она во всем виновата.
В дверь постучали. Джозеф сбежал по лестнице и распахнул входную дверь. Доктор Томпсон осторожно переступил порог: эти чертовы колени все не унимались. С желтого плаща капало. За окном лил дождь. Было слышно, как волны с грохотом разбиваются о берег. А может, это ветер шумел в ветвях елей.
– Спасибо доктор, что приехали. – От двери тянуло холодом, и Джозеф поежился. С тех пор, как он лез на пристань, ему так и не удалось согреться. От пережитого ужаса и долгого пребывания в ледяной воде Джозефа бил озноб. Перед глазами стояли утопленники, их мертвые пальцы тянулись к ногам, мертвые глаза неотрывно следили за его погружением. Там, под водой, совсем другой мир. На суше, в доме с окнами и стенами, Джозеф чувствовал себя в безопасности. Если бы только не дождь. Казалось, на крышу обрушился океан. Чего еще надо? По чью душу явился?
– Да ну что вы, – сонно пробормотал Томпсон. Он откинул капюшон и стряхнул с черного чемоданчика воду.
– Давайте я повешу. – Джозеф принял у доктора плащ. Вид у Томпсона был усталый, под глазами залегли темные круги, двигался он вяло и неуверенно.
– Благодарю. – Доктор закашлялся. – Больная наверху?
– Да, проходите. – Джозеф аккуратно повесил плащ на крючок рядом с дверью. – Я положил ей на лоб мокрое полотенце.
– Прекрасно.
На лестнице Джозеф опередил доктора, тот еле карабкался.
– Ноги стали ни к черту. Хорошо вам на здоровых бегать.
Джозеф почтительно оглядел ноги доктора и провел его в комнату Тари. На столике у кровати горела лампа под розовым абажуром.
Девочка лежала с закрытыми глазами.
– Еще ведь не Рождество, – пробормотала она, словно поздоровалась с доктором.
Томпсон, от которого пахло чесноком и вином, удивленно поднял мохнатые брови и шагнул в комнату. Возле кровати в оцинкованном тазике с водой плавало синее полотенце. Доктор поставил чемоданчик на пол, открыл его и вздохнул.
Тари снова забормотала:
– Я и подарок еще не приготовила.
– Подарок? – Томпсон крякнув присел на кровать. – Проклятые колени. Чтоб вам!.. – Доктор повернулся к девочке и заговорил совсем другим тоном. – Привет, Тари. – Порылся в чемоданчике. – Меня зовут доктор Томпсон. Сейчас будем с тобой температуру мерить, ладно?
– Это же для индюшки, – не открывая глаз, пролепетала Тари.
Доктор хмыкнул:
– Так ты у нас индюшка и есть. Жареная. Температура у тебя как раз подходящая. Может, откроешь глазки? – Томпсон встряхнул градусник и попытался разглядеть деления. – Ни черта не вижу. – Джозеф взял градусник и, убедившись, что столбик ртути застыл ниже отметки «тридцать пять и пять», вернул доктору.
Вдруг Тари посмотрела на них. Мокрые пряди прилипли ко лбу.
– Ну-ка, птичка, раскрой клювик.
Девочка нехотя подчинилась. Томпсон вложил ей в рот градусник, встал и закряхтел, держась за поясницу.
– Я уже вам говорил: от шишки на голове температура обычно не поднимается. – Он повернулся к Джозефу. – Это больше похоже на грипп. Где-нибудь продуло, теперь организм с инфекцией борется. Кстати, дышит она как?
– Дышит?
– Ну дышит, знаете, вдох-выдох, – он пальцем показал на свой рот.
– Да нормально.
– Ну и славно.
– Может, ее опять в больницу отвезти?
– Смотрите, вам решать. На рентгене никаких изменений не видно. Камень попал вот сюда, – доктор похлопал себя по затылку. – Тут кость самая крепкая. Вот если бы в висок или в темя, тогда было бы из-за чего беспокоиться. К тому же шишка во-о-он какая, а это всегда хороший признак. – Доктор прищурился и внимательно посмотрел на Джозефа. Он вытащил из кармана очки и нацепил их на кончик носа. – Что это вас так трясет?
– Ерунда, одежда не до конца просохла. Сколько продержится температура?
– Недолго. Я вам что-нибудь выпишу. Если жар не спадет, положите ее в ледяную ванну. – Он понимающе улыбнулся Тари. – Вот дурацкое дело, такую штуку во рту держать. Да?
Девочка молча кивнула.
– Вы не передадите термометр? – попросил он Джозефа. – А то спина у меня тоже не гнется. «Врачу, исцелися сам».[6] Черта лысого.
Джозеф и сам очень хотел посмотреть на ртутный столбик, но пришлось передать градусник Томпсону. Врач поднес его к глазам, встряхнул, сунул в чемоданчик, а взамен вытащил оттуда флакон с таблетками.
– Вишневые. – Он подмигнул Тари. – Эх, сам бы жевал! – Томпсон передал две таблетки Джозефу.
– Съешь, пожалуйста, заинька, – попросил Джозеф.