Он прав. Я умна. Достаточно умна, чтобы действовать по правилам. Умна, чтобы выжить.
Никому не доверяй. В голове всплывает второе правило. Оно ревет и вспыхивает, словно полицейская сирена. Может, мужчина и говорит правду, но я не вернусь в бордель Лонгвея с пустыми руками.
— Значит мой друг поймет? — спрашиваю я. Этому трюку я давно научилась на улицах: если ты ведешь себя по-идиотски, люди не обращают на тебя должного внимания. Они ничего от тебя не ждут.
— О да, — улыбка мужчины становится шире. — Он знает, где меня найти. Разве нет?
— Думаю, да...
Когда, наконец, наступает подходящий момент, я делаю выпад, бросаюсь под стол в слепой ярости. Корзина опрокидывается, и пакет вываливается на пол. Тянусь за ним, но чувствую, как на моей руке смыкаются пальцы торговца. Он ругается, пытаясь вытащить меня из-под стола. У мужчины сильная хватка. Его пальцы впиваются в руку так сильно, что у меня из глаз катятся слезы.
Под курткой у меня нож, до которого легко дотянуться. Хватаю его и всаживаю лезвие прямо в держащую меня руку.
Его крик ужасен. Он дергается назад. Кровь, красная, тягучая, разливается вокруг. Я хватаю пакет и делаю то, что у меня получается лучше всего. Бегу.
Дей
После того как Джин ушел, Лонгвей перестал обращать на меня внимание. Он развалился в кресле, делая длинные затяжки из своей трубки. Дымок от опиума выплескивается в воздух, словно чернила, создавая вокруг головы мужчины призрачные круги. Наблюдаю, пытаясь выглядеть расслабленным, пока в голове крутятся мысли. Уголком глаз вижу охранника, одетого во все черное и неповоротливо вышагивающего в коридоре.
То, что мне было нужно, находится не здесь, не в общей комнате. Да я особо этого и не ждал. Не многие держат свою самую ценную вещь посреди опиумной комнаты борделя.
В гостиной четыре входа. Все они широкие, арочные, ведущие в темные коридоры. Четыре вероятности. Мой взгляд скользит по ним, пытаясь получить из тени хоть проблеск подсказки.
Но ничего не помогает. И не поможет, если я не найду способ встать с дивана.
Смотрю на Лонгвея. Его глаза закрыты, лицо расслабленное, как у кота, который греется на солнце.
— Мне нужно в туалет, — стараюсь, чтобы голос звучал твердо и убедительно.
Он ничего не отвечает. Даже не открывает глаза. Но я знаю, что он меня слышал, потому что губы становятся тонкими и подергиваются.
— У вас здесь есть уборная, которой я мог бы воспользоваться? — спрашиваю я на этот раз уже громче.
Его глаза остаются закрытыми. Ощущаю себя ребенком, который тычет палкой в спящего дракона. Было бы глупо давить сильнее, но сегодня в глубине моего сознания огнем горит цифра. Шестнадцать дней.
Я думаю об этом, сглатываю и тычу еще раз.
— Так есть? Можно?
— Потерпи, — рычит он.
— Не могу, — отвечаю я.
Открывается темный, с красными прожилками, глаз.
— Для бродяги ты ужасно требовательный. — Его слова сливаются в одно. — И слишком хорошо одет.
В груди становится тяжело. Такое ощущение, словно я пустая банка из-под колы, которую легко смять пальцами. Пытаюсь дышать глубоко и медленно, как заставлял меня репетитор-англичанин, если я начинал паниковать из-за уроков, но в воздухе слишком много дыма.
Я никогда не утверждал, что я бродяга. Люди сами делали такое предположение. А я не возражал, потому что это проще, чем рассказывать правду. Кто я. Что сделал. Эти факты изменили бы отношение Лонгвея ко мне в считаные мгновения.
— Я справляюсь, — пожимаю плечами я.
Даже если он и разочарован моим ответом, то не подает и вида. Он снова закрывает глаз и машет ближайшему из мужчин в черном.
— Фанг покажет тебе, куда идти.
Фанг, угрюмый мужчина с красной татуировкой на лице, не очень-то рад подобному заданию. Он пристально смотрит на меня и ведет в западный коридор, постоянно держа меня на расстоянии вытянутой руки. Я иду медленно, стараясь разглядеть как можно больше деталей. Все двери закрыты, заперты снаружи. В центре коридора висит табло, на котором красным написаны имена. Эти символы прекрасно сочетаются с алыми фонарями, парящими над нами. С определенного угла они совершенно невидимы.
— Сюда. — Фанг плечом открывает серебристую дверь. Она едва ли шире моей груди. Образовывается щель, обнажая темное и затхлое пространство. — Пошевеливай задницей.
Я не трачу время на грязную уборную. Единственное, чего я достиг, — выяснил: нужное мне находится не в этом коридоре. Здесь только комнаты девушек и гнилая канализационная труба.
Мои руки засунуты глубоко в карманы, пока Фанг ведет меня обратно в общий зал. Больше нельзя использовать туалет в качестве предлога, чтобы осмотреться. Придется найти другой способ. Воспользоваться доверием и изображать интерес к Братству. Создать некий отвлекающий маневр.