— Да, я так и знал, — удовлетворенно сказал он.
— Мне в последнее время кажется, все вокруг всё знают, и только я брожу дурак-дураком… — пожаловался я.
Дэн не ответил, поберег остатки моего самолюбия.
— Ладно, хватит, а то ты меня так далеко увезешь, замучаюсь педали крутить. Сосредоточься на своей цели, запомни, где она и выезжай в реал.
Я послушно притормозил и свернул на обочину, примерно в сторону маркера. Колеса запрыгали по буеракам, в нос ударил запах гари, как будто помойку подожгли.
— Ты все-таки смотри, куда сворачиваешь-то! — недовольно буркнул Дэн. — Выбирай дорогу…
Мы оказались на разбитой трассе с когда-то твердым, а теперь превращенным в крошево, покрытием. Как будто ее сначала разбомбили, а потом прогнали колонну танков. Возможно, так и было, но под слоем жирного пепла подробности терялись. По сторонам торчали корявыми черными палками остатки сгоревшего леса, а больше я, как ни старался, ничего разглядеть не смог — здесь наступал вечер, и огромное багровое солнце, валясь за горизонт, засвечивало перспективу.
— Не отвлекайся, — строго сказал мне Дэн. — Насмотришься еще. Сосредоточься на цели, пойми, куда надо ехать.
Я зажмурился и представил себе — вышитое платье на шнуровке, декольте, си… маркер! Как ни странно, появилось некое смутное ощущение направления.
— Туда? — ткнул я пальцем неуверенно.
— Вот, я же говорил. Легкотня. Езжай примерно в ту сторону. Когда дорога свернет или потеряешь направление — обратно на Дорогу, и так — пока не попадешь в нужное место. Все, пока, пора мне.
— А ты со мной не поедешь?
— Не, меня там сразу припрягут мир спасать, а у меня каникулы. Увидимся еще, может быть.
Я помог ему выгрузить велосипед, он сел на него и покатился, поднимая колесами пепел. Моргнул — и нет его. Так ничего толком и не объяснил. Видать, судьба моя такая.
Проехав пару километров в густеющей темноте, чуть не рухнул в воронку. А может, просто яму — в свете фар не поймешь. Колея кончилась, искать объезд глупо, да и воняет гадостно. Сдал назад, ушел на Дорогу, проехал немного по ней, снова свернул, на этот раз выбрав бетонку поровнее. Не угадал — оказался на полосе огромного заброшенного аэропорта. Реально здорового — Шереметьево отдыхает. В здании выбиты все окна, диспетчерская вышка похожа на решето, на полосах валяются горелые фюзеляжи с поникшими крыльями. Но хотя бы ничем не пахнет — давно, видно, дело было. Решил, что взлетка мне тоже сойдет, воззвал к чувству направления, и поехал, куда оно потянуло. Пришлось несколько раз объезжать обломки и переползать грунтовки между полосами, но, в целом, проехал в нужную сторону километров десять. Дальше путь преградила полуразрушенная, но все равно непреодолимая ограда взлетного поля, и я снова ушел в туман. Может, мне от усталости померещилось, но маркер стал казаться ближе.
Следующей стала длинная прямая улица в пустом, но совершенно целом городе. Она местами была перегорожена легкими полосатыми барьерами, но я их отодвигал бампером. Со стен простых серых домов на меня таращились выцветшие красно-черные плакаты. На них суровые мускулистые мужчины тыкали гневным пальцем и вопрошали что-то непонятное из трех слов рубленым шрифтом.
Потом меня обстреляли на горном шоссе дикие абреки в лохматых шапках. Они упорно трусили мне вслед на каких-то ушастых верховых животных и палили из ружей. К счастью, в основном, мимо. Испугался больше за машину, чем за себя, но обошлось — только правая половина лобовика украсилась аккуратной круглой дырочкой, в которой теперь мелодично посвистывал ветер. Растерялся, не сразу сообразил на Дорогу удрать.
Потом осторожно катился по бампер в воде, угадывая бывшую дорогу по торчащим над поверхностью ржавым отбойникам. Пахло болотом, орали лягушки, сквозь отсутствующие окна пикировали не верящие своему счастью комары. Рельеф пошел вниз, вода захлюпала под педалями и я ретировался. Погнул бампер и треснулся лбом об руль, влетев в пробку из брошенных автомобилей в тоннеле под горным массивом — машины выглядели совершенно новенькими, даже не запылились, но внутри не было ни живых, ни мертвых. После этого я понял, что смертельно устал, и в следующем срезе завалился спать, загнав машину в ветхий придорожный сарай. Спал плохо, просыпаясь от каждого шороха и сжимая в руке пистолет, но все-таки стало легче.