С этого момента дело стало называться "делом Пинчука". Причем на следующее утро оно осложнилось вновь открывшимися обстоятельствами.
Очкастый гражданин, будучи уличенным в том, что, действительно называясь Пинчуком, проживал по улице Сталеваров, дом 12, квартира 4, в остальном свою причастность к делу отрицал. Всяко опознавать и "колоть" его было велено в судебном морге, и наутро повезли, угощая сигаретами, и очень смеялись, поскольку курить он не умел и не курил, и сначала пробовал, дурак, отказываться.
Однако проведение очной ставки и вскрытия осложнилось тем, что труп погибшего Пинчука исчез. Он был похищен.
В пользу похищения говорил тот факт, что вместе с Пинчуком исчезли еще одиннадцать оформленных по описи единиц – то есть все, какое было, жмурье,– кроме двух кастрюль с товарной станции, где неизвестного в течение дня переезжал туда-сюда маневровый электровоз.
Ограбление морга расследовала уже другая группа, поскольку первая, обвинив единственного теперь Пинчука в сговоре с целью сокрытия улик, тут же взяла его под арест и до вечера прятала от второй группы, которая лезла к нему со сговором с целью кражи.
Надо сказать, второе следствие было самым невезучим. Удалось раскрыть только то, что было видно и так: что дверь взломана при помощи кувалды и двух пожарных ломов (тут они и валялись), а сигнализация и холодильная установка выведены из строя путем замыкания в сети с помощью небольшого гвоздика (он тоже торчал) и что увоз жмурья осуществлен с применением транспортных средств, а гадко счастливый завхоз-завтруп, не досчитавшись грузовика, тут же указал – каких именно. И на этом следствие, собственно говоря, и прекратилось, потому что месячный лимит бензина пожгла та часть первой группы, которая искала квартиру 149 и шастала уже где-то вне зоны оперативной радиосвязи.
Само собою разумеется – хотя лейтенант Исламбеков врал про чутье,– что пешая и злая группа-2 совершенно случайно забрела под вечер на улицу Сталеваров, где работал уже третий отряд розыскников, созданный из гаишников, наспех и в некотором как бы замешательстве.
Шел 1985-й год.
27 августа в 19 часов 30 минут (безусловно, это самое никудышнее место во всей истории, хотя Исламбеков считал, что ему повезло) из того же окна дома № 7 по улице Сталеваров выпал человек. Удивленный РОВД ответил даже сперва, что туда уже ездили, ездили уже, фиг ли? и поэтому третья группа прибыла с большим опозданием. Зато все остальное, как утверждали жители дома № 7 – вплоть до потерпевшего старикашки – было как вчера.
Действительно, пол, пижама, а также гвоздь и, в особенности, положение тела, которое точно вписывалось во вчерашний контур (повторять его пришлось синим мелком), могли бы навести на кое-какую параллель. Но, во-первых, посчитав случай.беспрецедентным, а во-вторых, не найдя никого из этих раздолбаев (то есть из группы I), третья группа повела дело по пути самостоятельному.
Прежде всего, выломав дверь и наблюдая в окно за исламбековцами, которые завидовали во дворе, следствие обнаружило, что до козырька, куда сбрякал трухлявый, как минимум, девять метров горизонтального лета. И отбросило линию окна как вовсе фуфло.
Потом – записка. В отличие от вчерашней карандашной, она была отстукана на морговской "Башкирии", которая вместо "Р" печатала мягкий знак, и сообщала, что пьедсмеьтное письмо находится в кваьтиье 18. Это было лучше, поскольку восемнадцатая – а не сто сорок девятая, как в первой редакции,– находилась под боком. По выламывании двери (жильцов из подхалимских соображений допрашивала во дворе группа Исламбекова) удалось добиться отрицательного результата – что, понятно, тоже результат,– и признать письмо неподтвердившимся, записку – фальшивой, а сам факт летучего старикашки несостоятельным в виду того, что ни одна сволочь его – факта – и не видела. Труп же, как к делу не относящийся, был подарен второй группе, которая провела его вчерашним и частично найденным Пинчуком, и зря, хотя – если взяться подводить итоги прямо отсюда – это все равно не имело уже никакого значения. И вот почему.