По коридору вновь зацокали каблучки.
— Подождите минуточку. У Георгия Николаевича разговор с ВАЛЕРИЕМ ПАНФИЛОВИЧЕМ, — понизив голос и с особой значительностью произнеся последние имя и отчество сообщила Валюха Аксенова. — Вас позовут. Вы можете пока в журналистской посидеть.
Войдя в комнату, которую Валюха окрестила журналистской, я понял, что ни на один из стоявших тут стульев Варька в своей только–только очищенной версаччиевской джинсе не сядет, а значит придется остаться на ногах и мне.
Чтобы закончить список людей, которых я на тот момент на всякий случай внес в число основных подозреваемых, следует добавить, что в комнате находились еще пятеро сотрудников творческого коллектива: Мишаня Орлов — суетливый, субтильного вида юноша в очках с ломающимся как у подростка дискантом; Зина Балагурова — благообразная полная шатенка из–за своих огромных очков с толстыми линзами весьма похожая на сову; Гена — потертая неопределенного возраста особь мужского пола с сизым носом и две весьма юные девицы именующие друг друга не иначе, чем Светка и Женька.
На стенах — дешевенькие постеры с голыми тетками. Вдоль дальней от нас стены грудились с десяток пивных и пара водочных бутылок. Внутреннее чутье бывшего профессионального журналиста подсказало мне что их еще не опустошенные товарки рассованы по нижним ящикам стоявших в комнате столов.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Гера Карасев нынешний главный редактор «Городища» и, по слухам, бывший любовник безвестно сгинувшей Анки, являл собой наглядный пример того к чему в конце концов пришла выбившаяся из недр застойной и вечно пьяной комсомольской бюрократии демократическая поросль в условиях маленького провинциального городка. Кабинет был ему под стать: узкая захламленная комната половину которой занимал поставленный вдоль стены раскладывающийся диван, а вторую заваленный бумажками стол с мягким вращающимся креслом. Опять же, обнаженка на стене. Гостей усадили на принесенных из журналистской стульях. Бедный Версаччи.
Первые четверть часа нашего пребывания в редакторском кабинете являлись по существу лекцией о роли независимой прессы в укреплении свободы слова на территории современной России и о роли его, Карасевской, газеты в становлении оной свободы на местном уровне. Наиболее скучающие, вроде меня, могли занять это время изучением голых теток.
Варька из подлобья рассматривавшая тщедушного, плешивого, судорожно мечущегося вокруг редакторского стола оратора, мрачнела все больше. Я терпеливо ждал — и не таких редакторов видали. Потом заметил что компьютер, стоявший на столе главреда «Пентиум» и начал заводиться: в соседней комнати ничего современней четыресто восемьдесят шестого не наблюдалось. А по собственному опыту я знал, что самая бестолково используемая машина в любой газете — это личный компьютер редактора.
— В этих условиях ни коллектив редакции, ни наш уважаемый учредитель, — Карасев кивнул на сиротливо примостившегося сбоку от редакторского стола седовласого толстячка, — не могут терпеливо смотреть на провокации гнусных завистников.
Закончив наконец пламенную речь он плюхнулся в свое кресло и уставился на меня:
— Должен сказать что все это сугубо конфиденциально.
— Господин Сковорода — наш специалист по компьютерной безопасности, — глазом не моргнув сообщила Варька.
Да, не смейтесь, это моя фамилия. Между прочим, был даже такой известный украинский философ — Сковорода.
— Хорошо, я сейчас позову нашего специалиста, — вновь взвился с кресла Карасев.
Еще через пару минут в комнату явился сизоносый мужик из соседней комнаты.
— Это Гена, — небрежно кивнул главред. — Лучший в городе программист. Он верстает нашу газету.
Уж газет–то я наверстал за свою жизнь немерянно. А благодаря постоянному распитию пива на бульваре в насквозь компьютерной тусовке, достаточно подкован для того, чтобы знать кто в городе программист, а кто верстальщик. И тех и других не так уж много. Верстал Гена, насколько я знал, достаточно споро, а вот системщик был посредственный. По крайней мере, по словам людей действительно разбиравшихся в системном программировании.
— Прежде всего, давайте обговорим цену. Та, которую вы назвали Валерию Панфиловичу просто абсурдна. За такие деньги я могу выпускать «Городище» полгода. Да еще улучшив качество дизайна газеты, печатая ее на мелованной бумаге в цвете, увеличив и тираж и зарплату трудовому коллективу. Нет, это просто смешно! Шесть тысяч долларов — цена неприемлемая!