— Может он боится, редактор ваш? — поспешно перебил я. — Все–таки, кагэбэшники, мафия…
«Не говоря уже о педофилах», — это я добавил мысленно.
— А я им всем вчера так и сказала, — гордо задрала остренькое личико Аксенова. — Вам Анку искать не выгодно, вы боитесь что кое–какая информация выплывет. Только информация не одной Анке была известна и вот эта картинка на компьютере не зря появляется. И появляться будет до тех пор, пока кое у кого совесть не заговорит. А Гера не понял ничего и давай орать.
— Чего не понял?
— Я имела в виду, что он боится влиятельных людей потревожить. А он решил, что я его обвинила будто он Анкино место занял. Вот мой дом. Зайдем?
— Да нет, у меня еще работы навалом. Спасибо за приглашение, — поспешно замотал я головой. — Бежать надо.
Продолжать этот сумбурный разговор меня не могло заставить ни что на свете. По словам Варьки, ознакомившейся с уголовным делом о пропаже гражданки Матвеевой, в деле не было ничего существенного. По собственному опыту я знал, что за наши уездные тайны наши уездные влиятельные люди никого не убивают. Морду набить, конечно, могут, но, скорее, взятку дадут.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
— Фуу, напился! — поморщилась встретившая меня у бассейна Ленка.
— Сейчас протрезвею, — я поспешно скинул шмотки и нырнул в не успевшую еще как следует прогреться воду.
— Холодно же, — Ленка, умница, сбегала за полотенцем и ждала у воды.
— З-зато протрезвел, — похвастался я поспешно вытираясь. — Как день провели?
— В солярии загорали, болтали, видик смотрели…
— Какой фильм?
— «Лолита».
В самый раз по теме.
— А на вечер что придумали?
— Ужин при свечах, — торжественно объявила Ленка и рассмеялась. — Знаешь, у Вари такое белье есть… Вот прикинь, шелковые чулки красные с поясом, перчатки тоже красные по локоть длинной, лифчик красный совсем открытый, он только грудь вот так снизу подпирает, представляешь?
— Гм, — я представил и поспешно начал одеваться.
— Жалко, мне великовато. Маму еле уговорили. Варя обещала, что ты под стол заглядывать не будешь. Мне она чулки шелковые белые нашла с подвязками и шляпку с вуалью. Тоже белую, прикинь!
— Прямо как в «Мастере и Маргарите» получается.
— Где?
— Я найду тебе эту книжку почитать. А танцы будут?
— Танцы? Мама не согласится, — покачала головой Ленка. — Вик ты только представь, как в таком виде медленные танцевать?
— Ну, если не прижиматься.
— Вик, у меня ведь папа есть, — стала вдруг серьезной Ленка. — Они порознь живут. Но знаешь, в последнее время он иногда заходит. Почти не пьет теперь. Может у них все еще получится, а?
— Я же не собираюсь к твоей маме приставать. Пусть они с Варей танцуют, а мы с тобой.
— Со мной можешь, — разрешила она. — Только не слишком прижимайся. Вик, а расскажи мне, кто такие лесбиянки?
— С чего бы это?
— Мне просто интересно.
— Ну… знаешь, многие исследователи этого вопроса считают, что женщины по самой своей сути бисексуальны.
— Чего? — наморщила лоб собеседница. — Ты понятнее не можешь?
— Могу, только дай сначала сосредоточиться, — попросил я. — Вопрос, честно говоря, не из легких.
Вечером, когда мы с Варькой собрались в курительной с традиционными бокалами «Баккарди» в руках я пересказал содержание этой беседы.
— Ты не переусердствовал в пропаганде, а? — насупилась хозяйка.
— Да нет, Ленка нормальная гетеросексуальная девочка. Мне просто не хотелось чтобы она считала, что ее мать вытворяет Бог знает какие ужасы.
— При ребенке мы ничего такого не вытворяли. Хотя эти твои танцы… — улыбнулась вдруг она.
— По–моему, все остались довольны.
— Для Зои это слишком смело. И не зачем было усаживать Ленку на колени. Знаешь скольких трудов мне стоило убедить Зою, что с тобой девочке ничего не грозит?
— Ты кого хочешь можешь убедить в чем захочешь, — польстил я.
— Мы в солярии только об этом и разговаривали.
— Надеюсь, не при Ленке?
— Почему? Она достаточно взрослая. По нашим дурацким законам, мужчина, который переспит с ней через полгода, не несет никакой ответственности. Если, конечно, все будет по взаимному согласию. Так что откровенный разговор на эту тему не повредил.
— И насколько откровенный? — кажется я начал краснеть.
— Достаточно откровенный женский разговор, — рассмеялась она. — По крайней мере, сегодня Зоя знала, что Ленка опять собирается у тебя ночевать. Слышал бы ты ее инструктаж по технике безопасности.
— Так может я недостаточно смел?
— Нет, лучше, будь еще осторожнее. Может быть, через полгода, если она в кого–нибудь не влюбится…
— Если? — невесело улыбнулся я.
— А ты что думал, она будет с тобой всю жизнь?
— Эх, сестрена, не надо о грустном.
— Зоя тоже вот–вот помирится с мужем и тогда… — вздохнув Варька не стала договаривать. — Ладно, Ватсон, каковы результаты вашей сегодняшней пьянки с бывшими коллегами?
— Потрясающие, Холмс! Мне удалось выяснить, что Анка Матвеева убита в результате заговора чеченских мафиози и кагэбэшных педофилов.
— Боже, какой пассаж! — восхитилась владелица «Санта — Барбары».
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
В воскресенье мы развлекались во всю. С утра Варька повезла Зою в секс–шоп. Эдакий культпоход и поиски острых ощущений. Выяснилось, что в подобных заведениях Зоя ни разу в жизни не бывала. Покуда они там пропадали, мы с Ленкой самозабвенно целовались на заднем сидении машины. Женщины вернулись с ворохом коробок, закупив кучу немыслимо сексуального белья, в том числе и для Ленки. Одну коробку, не смотря на все уговоры, нам с Ленкой так и не показали.
Обедали под открытым небом. Слава Богу, вода в бассейне уже достаточно прогрелась и можно было купаться не рискуя простудиться. Ужинали опять при свечах и опять танцевали.
А в понедельник около десяти утра за мной приехали. Спасибо полковнику Дрожко, решив не конфликтовать с племянницей областного генерала, тот заранее позвонил Варьке и к приезду ментов я уже знал в чем обвиняюсь. Поместили меня в КПЗ, что показалось достаточно обидным: я‑то думал сразу поведут на допрос. Хорошо еще не взял с собой «Роллекс» и золотую «Зиппо».
Сокамерники попались безобидные — два симпатичных старичка–пенсионера: один пришел давать жалобу на соседа с которым вот уже полгода не мог поделить двор, но в запале обматерил следователя и был посажен для острастки. Другой напился в усмерть, был подобран ПМГ, но начал кидаться на патрульных. Так себе контингент.
До пенсии оба старичка работали на одном заводе и были между собой знакомы, так что в камере поладили. Кроме того, — как тесен наш городок — неудачливый жалобщик оказался папашей Светки из «Городища» и не без основания надеялся на то что дочка в скорости его высвободит. Услышав, что я здесь «за убийство», стариканы разом притихли и отодвинулись подальше.
— Да не убивал я никого!
Если мое заявление их успокоило, то виду они не подали и где–то около часа в камере царила напряженная тишина.
— Эй, убивец, выходи!
— Жека, а ты что, все еще служишь?
С Женькой мы когда–то занимались в художественной самодеятельности и десятилетняя разница в возрасте дружбе нашей не мешала. Потом я как–то встречал его в милицейской форме, а вскоре вовсе потерял из виду. Надо же!.
— Твое дело Багров ведет, — сообщил Женька конвоируя меня по коридорам ОВД. — Мужик он башковитый, так что не переживай.
В то, что я действительно мог кого–то замочить Женька не поверил и я ему искренне по сей день благодарен.
За свою журналистскую карьеру я бывал в ОВД редко, а последние два года и вовсе не бывал. Связей здесь у меня на сегодняшний день не было. Женька — не в счет. Лицо Багрова, правда, показалось знакомым, хотя в таком маленьком городе, как наш, это не удивительно.
Прежде всего он взял с меня подписку об ответственности за дачу ложных показаний, чем окончательно загнал в тупик: кто я все–таки, обвиняемый или свидетель?