МУСАИЛ-ЛЕС. Тише вы, козлы лесные! Раньше времени драку затеяли! Эдакий шум-гам подняли, что небесного грому не слыхать! (Поднимает голову.) Что ж не гремишь, батюшка гром? А ну грянь!
Вдалеке глухо ворчит гром.
А ну посильнее!
Гром гремит грознее и ближе. Авдотья просыпается и, поднявшись на ноги, в страхе глядит на небо.
Что, молодайка? Потревожили тебя? Ну, не пеняй! В рябинову ночь спать — счастье проспать. Поди-ка сюда!
АВДОТЬЯ (со страхом оглядываясь на Соснового и Ольхового, подходит к Мусаилу). Это кто же звал меня? Никак ты, дедушка?
МУСАИЛ-ЛЕС. Я.
АВДОТЬЯ. Не признала я тебя. Будто ты поменьше был…
МУСАИЛ-ЛЕС. Ого-го! Я какой хочу быть, такой и могу быть. Полем иду — вровень с травою, бором иду — вровень с сосною. Да ты что озираешься? Али до сей поры леших не видывала?
АВДОТЬЯ. И впрямь не видывала… Таких и во сне не увидишь. А увидишь — не поверишь.
ЛЕШИЕ (прыгая и кувыркаясь). Э-ге-ге! И увидишь — не поверишь! И поверишь — не увидишь!…
МУСАИЛ-ЛЕС. Цыц, косматые! А ты не бойся их, бабонька. То ли на белом свете бывает. АВДОТЬЯ. Ох, я и тебя, дедушка, боюсь!…
МУСАИЛ-ЛЕС. Так и надо. На то я и Мусаил-Лес, меня все боятся. Да только страх-то у тебя впереди. Глянь-кось!
В эту минуту тьма над поляной сгущается.
АВДОТЬЯ. Да ведь не видать ничего…
МУСАИЛ-ЛЕС. А ты знай гляди!
Над одним из кустов папоротника возникает слабый желто-розовый свет.
ОЛЬХОВЫЙ. Светится!…
СОСНОВЫЙ. Огнем наливается!…
МУСАИЛ-ЛЕС. Расцветает жар-цвет, трава нецветущая!
И вдруг небо словно раскалывается. Слышен оглушительный раскат грома. Золотая стрела молнии ударяет в светящуюся точку, и сразу на кусте раскрывается огненный цветок.
АВДОТЬЯ. Ох, батюшки!…
МУСАИЛ-ЛЕС. Ну что ж, коли себя не пожалеешь, грома небесного не побоишься, сорви, попытай свое счастье!
АВДОТЬЯ (тихо). Попытаю. (Идет прямо к огненному цветку.)
В это время справа от нее, слева, спереди, сзади повсюду расцветают такие же огненные цветы. Алый, как зарево, свет заливает всю поляну. Авдотья, ослепленная, останавливается.
Ох, да что ж это? Где он? Который? Этот? Аль этот?…
МУСАИЛ-ЛЕС. Сумей отыскать.
ОЛЬХОВЫЙ. Вон, вон, гляди! Тот всех поболе — тот рви!
СОСНОВЫЙ. Врешь, этот жарче — этот хватай!
АВДОТЬЯ (растерянно оглядываясь). Постойте!… Погодите! Я сама… (Наклоняется к одному цветку.) Ишь ты, так и тянется к тебе, ажно к рукам липнет… Нет, не этот!
Цветок сразу меркнет.
И не этот. И не этот!… (Раздвигая меркнущие у нее под руками цветы, доходит до края поляны.) Вот он, жар-цвет!
ОЛЬХОВЫЙ и СОСНОВЫЙ (вместе). Нашла!…
МУСАИЛ-ЛЕС. Ну, коли сыскала — попробуй сорвать.
АВДОТЬЯ. Сорву. (Протягивает руку.)
В тот же миг каждый лепесток цветка превращается в язык пламени. Пламя разрастается. Это уже не огненный цветок, а целый бушующий костер. Авдотья в ужасе отстраняется.
ОЛЬХОВЫЙ (гогоча и кувыркаясь.). Го-го-го! Что, сорвала?
СОСНОВЫЙ (так же). Отойди! Отступись! Сгоришь!… Го-го-го!…
АВДОТЬЯ (поглядев сперва на одного, потом на другого). Хоть и сгорю, а не отступлюсь. (Смело протягивает руку в самый огонь.)
И сейчас же языки пламени опять превращаются в лепестки. В руках у Авдотьи огненный цветок.
ОЛЬХОВЫЙ и СОСНОВЫЙ (вместе). Сорвала!…
МУСАИЛ-ЛЕС. Ну, коли так, сумей унести.
АВДОТЬЯ. Унесу!
Вдруг стебель цветка превращается в змею. Грозя раздвоенным жалом, узкая змеиная головка тянется к Авдотье.
ОЛЬХОВЫЙ. Брось! Брось!
СОСНОВЫЙ. Ужалит!…
АВДОТЬЯ. Не брошу!
Змея исчезает.
ОЛЬХОВЫЙ. Вот дура-баба! Да ты оглянись. Земля под тобой качается…
АВДОТЬЯ. Ох!… (Хватается за деревце — оно сгибается.)
СОСНОВЫЙ. Лес на тебя валится!…
ОЛЬХОВЫЙ. Трава под тобой горит!… Пропадешь вместе с цветком.
СОСНОВЫЙ. Лучше нам отдай!
Авдотья невольно взглядывает себе под ноги. Трава у ее ног рдеет, точно раскаленные угли.
АВДОТЬЯ. Ох, страсти какие! Не брошу!… Не отдам! (Кидается к тому дереву, под которым лежала, и прислоняется к его стволу.)
Оглушительный удар грома. Молния ударяет прямо в дерево, будто метит в цветок.