ВАСЕНА. Полегче стало, Федосеич?
ФЕДОСЕИЧ. Еще бы не легче, коли у себя дома на печи лежишь. Ох!… (Потягивается.)
ВАСЕНА. А небось страшно было, что до дому не дойдешь?
ФЕДОСЕИЧ. Не, не страшно. Я знал, что дойду. До свово-то дому и без ног добежишь.
ВАСЕНА. А теперь и слег…
ФЕДОСЕИЧ. Теперь и слег. Да ведь и то сказать: не два века на свете жить.
ВАСЕНА. А уж мы вас и живыми-то видеть не чаяли. Жили мы с Ильинишной в Заречье — ну чисто сироты. Избушка холодная, летняя, сам знаешь. Зимой-то по ночам-то волки так и воют, под самое окошко подходят… Ух, страху было! А как проснешься о полночь от вою ихнего да раздумаешься — где-то наша тетя душа, в каких лесах, в каких степях бродит — так ажно зальешься… Тебя-то мы прежде того оплакали. Ты старенький…
ФЕДОСЕИЧ. Да я уж и сам себя за живого-то не считал. Воротила нас с того свету Авдотья Васильевна…
ВАСЕНА (таинственно). Вот ты, Федосеич, с печки не слезашь, а кабы ходил, так поглядел бы, как на всей улице народ нашей тете душе в пояс кланяется. Куда бы ни пошла — на торг али в церковь, — от всех ей почет, будто она княгиня али старуха древняя.
ФЕДОСЕИЧ. Не то что в пояс, а в ноги ей кланяться надо.
ВАСЕНА. Так и говорят. А знаешь, Федосеич…
ФЕДОСЕИЧ. Все знаю. Век прожил. А ты бы, милая, на стол собирала. Придет Авдотья Васильевна, а у нас с тобой все готово: садись за стол, ужинай!…
ВАСЕНА. Я живо!… (Ставит солонку, кладет на полотенце каравай хлеба, выносит из подполья горшок со сметаной, чашку с огурцами. Ставит на стол, бежит к печке и вдруг останавливается, всплескивает руками и громко смеется.)
ФЕДОСЕИЧ. Ты чего?
ВАСЕНА. Ой, глазам своим не верю! И стол у нас опять, и лавки, и пол, и подпол… Все, как было, а может, и лучше…
ФЕДОСЕИЧ. Вам, молодым, новое лучше, а нам, старикам, старого жаль.
ВАСЕНА. Оконца-то ныне поболе, посветлей, а подпол чисто хоромы…
ФЕДОСЕИЧ. В подполе не бывал, не приходилось. А окошки и вправду светлые. Только вот в очах потемней стало. Ну, да ничего не поделаешь — нагляделся на белый свет.
Дверь из сеней приотворяется. На пороге стоит Настасья с полным подойником в руках и говорит кому-то в сени.
НАСТАСЬЯ. Заходите, заходите, люди добрые!… С полным встречаю вас — только что коровушку подоила.
Митревна и Прохорыч заходят в избу.
МИТРЕВНА. Кто с полным гостей встречает, у того и дом полная чаша. Жить вам поживать векожизненно.
(Кланяется всем.) Здравствуй, Федосеич! Здравствуй, Васенушка! А хозяюшка где?
НАСТАСЬЯ. На кузню пошла — вечерять звать. Да всё, видно, кузнецы наши от ковала своего не отстанут. Много у них нонче дела-то. Дотемна из кузни не выходят.
ПРОХОРЫЧ. У всех нынче дела хватает — и у кузнецов, и у древоделов, и у камнесечцев, и у гончаров наших… Шутка сказать — на старом месте новый город ставить.
МИТРЕВНА. Что и говорить: тяжкая работа, великий труд. А все ж слава богу сказать, что до этих дней дожили…
НАСТАСЬЯ. Никак, хозяева идут — стукнуло в сенях… Погляди, Васенушка.
Васена выбегает в сени и сразу возвращается.
ВАСЕНА. Чужие, тетя Настя!… Незнамо какие люди. Двое мужиков и паренек с ими.
Через порог переступают двое. Один широкий, приземистый, большебородый, другой худой, желтолицый, с реденькой бородкой и жидкими волосами. Это слепые бродячие певцы дед Савва и дядя Мелентий. Слепцов вводит в избу мальчик-поводырь Симеон.
САВВА (густым, низким голосом). Мир дому сему!
МЕЛЕНТИЙ (высоким, чуть дрожащим голосом). Дозвольте, хозяева, у вашего огонька погреться!
НАСТАСЬЯ. Хозяев-то еще дома лету, да у нас обычай один, что при хозяевах, то и без них: всякому гостю рады. Садитесь, люди добрые, грейтесь.
СИМЕОН (подводя слепых к лавке). Вот она, лавка-то, дядя Мелентий. (Старику.) Спускай суму, дедушка, садись.
Слепые усаживаются.
ФЕДОСЕИЧ. Куда и откуда путь держите, страннички?
МЕЛЕНТИЙ. Сказал бы: идем куда глаза глядят, да глаза-то не глядят. Еще благо, малец у нас молодец — за троих смотрит. А ну, Симеон, прими посошок, поставь в уголок!
СИМЕОН. Давай, дядя Мелентий.
ФЕДОСЕИЧ. Слышь, Васена, отрежь им хлебушка, покуда что… Оголодали небось в пути-то, продрогли… Сам я большую дорогу прошел. Знаю, каков он есть, холод да голод дорожный. До ужина не дотереть.
ВАСЕНА (подает хлеб). Кушайте, страннички!
НАСТАСЬЯ. Соли-то подай. Что за еда без соли!
САВВА. Спасибо, дочка! Дай тебе бог здоровья.
ВАСЕНА. Бери и ты, мальчик. Всем хватит. Ты что хочешь — горбушку или середку?