Большой Гильом. Вы сказали, что его зовут Жильберт. Ну и говорите: Жильберт!
Клик-Кляк хохочет.
Что с вами?
Клик-Кляк (хохоча). Ой, не могу! Горбатый Караколь — Жильберт! Горбатый Караколь — Жильберт!… Уж лучше я буду говорить попросту — горбун!
Большой Гильом (бросается к нему и зажимает ему рот). Молчать, щенок!
Мушерон. Молчи, осел! (Замахивается на Клик-Кляка)
Клик-Кляк в страхе вырывается от них и бежит по комнате.
Большой Гильом. Стой! Куда!
Клик-Кляк не слушая, добегает до кресла и вдруг, оцепенев, останавливается.
Клик-Кляк. А-ах! (Пятится назад) Там сидит кто-то вроде Караколя, только очень страшный…
Большой Гильом (в отчаянии опускает руки). Какие дьяволы принесли сюда этого дурака?! Да знаешь ли ты, о ком говоришь? Ведь это…
Кресло наместника медленно отодвигается. Наместник большими шагами выходит на середину комнаты. На спине у него горб, гораздо больше, чем у Караколя, Ноги сухие и тонкие, руки длинные. Лицо изжелта-бледное, как у человека, который живет взаперти.
…его светлость.
Мушерон. А-ах!
Наместник (невозмутимо). Рад вас видеть, Мушерон Старший и Мушерон Младший.
Мушерон (дрожащим голосом). Мы тоже счастливы видеть вашу светлость…
Клик-Кляк (бормочет)…счастливы… светлость…
Наместник. Я знаю, что вы оба преданы мне, и поэтому удостоил вас чести видеть меня и беседовать со мною.
Мушерон. Мы постараемся оправдать доверие столь высокой особы.
Клик-Кляк (бормочет)…осокой высобы…
Наместник. Надеюсь. А теперь скажите мне, за что у вас в городе так любят этого метельщика со странным прозвищем?
Мушерон. Ваша светлость, у нас в городе привыкли петь за работой и плясать после работы, а этот метельщик Жильберт знает много песен и даже сам умеет сочинять их. Весь город поет его песни.
Наместник. Так, пожалуй, и песню про сыча он пустил по городу?
Клик-Кляк. Он, он, ваша светлость! Кто же, если не он!
Наместник. А вы знаете, про кого эта песня?
Клик-Кляк. Эта песня…
Отец дергает его за полу, Клик-Кляк умолкает.
Мушерон. Нет, мы не знаем, ваша светлость.
Наместник. А песню эту вы знаете?
Мушерон. Нет, ваша светлость.
Наместник. Жаль. Мне очень хотелось бы ее послушать.
Клик-Кляк. А я могу вам спеть ее, ваша светлость. Это очень смешная песня. Вот слушайте!
Отец хватает его за рукав, но он уже поет старательно, с увлечением.
Мушерон (шепотом). Нанасс!…
Большой Гильом (шепотом). Молчи!
Клик-Кляк (отстраняя их). Постойте, это еще не всё. Как там дальше?… (Напевает вполголоса.)
Громко, во все горло.
Вот какая дерзкая песня! И сочинил ее этот горбун Караколь! (Пугается собственных слов и зажимает себе рот) Я хотел сказать — этот горбун Жильберт! Простите, ваша светлость, горбатый Караколь!… (Вытирает со лба пот)
Большой Гильом. Ваша светлость, не прикажете ли вы прогнать прочь этого болтуна?
Наместник. Нет. Он оказал и еще окажет нам большие услуги…
Клик-Кляк сразу выпрямляется и гордо поглядывает на отца и на Гильома.
Так, значит, песню сочинил он?
Клик-Кляк. Он, ваша светлость, он.
Наместник. А кто его друзья?
Клик-Кляк. Весь город, ваша светлость. Да что город — все деревни кругом его знают. И говорят даже, будто его знают все звери и птицы в наших лесах.
Наместник. Вот как! Даже звери и птицы? А ты? Ты тоже дружен с этим метельщиком?
Клик-Кляк. Что вы, ваша светлость! Я его ненавижу. Он смеется надо мной! Пока его нет — все хорошо, а как только он появится, сразу всем кажется, будто я дурак. Это очень неприятно, ваша светлость.
Наместник. Я думаю.
Клик-Кляк. А хуже всего, ваша светлость, что он смеется надо мной при Веронике.
Наместник. А кто она такая, эта Вероника?
Клик-Кляк. Кто такая Вероника?! Это первая красавица в нашем городе, ваша светлость, а может, и на всем свете. Если бы вы ее увидели, клянусь вам, — даже вы влюбились бы в нее. (Фыркает в кулак)
Мушерон (тихо). Придержи язык, Нанасс!