Наместник. О, когда вы сердитесь, прекрасная Вероника, вы становитесь еще лучше!
Вероника. Ваша светлость, если вы человек…
Наместник. А кто же я?
Вероника. Не знаю… Но если у вас есть сердце, позвольте мне остаться с моим отцом. Его единственного сына вы у него отняли… (Голос ее вздрагивает, она закрывает лицо руками)
Наместник. Опустите руки, Вероника! Я хочу посмотреть, как вы плачете.
Вероника. Не смейтесь надо мной! Вы в моем доме!
Наместник. А вы в моем городе!
Вероника. Я это хорошо знаю. В этом городе нельзя дышать, с тех пор как он у вас в руках. И все же вам не удастся выдать меня замуж за вашего шута Мушерона!
Наместник (смеется). Так вы не хотите за него замуж, Вероника? Ну что ж. Пожалуй, вы правы. Даю вам свое герцогское слово, что за Мушерона вы не выйдете. Я мог думать об этом только до тех пор, пока не увидел вас. Вы достойны лучшей участи. Этот бедняга Мушерон не годится вам даже в конюхи. Ну, не печальтесь больше, улыбнитесь! Ради вашей улыбки я готов сделать многое.
Вероника. Благодарю вас, ваша светлость. Мне от вас ничего не надо.
Наместник. Неужели ничего? А ведь я мог бы ради вас простить вашего брата. Я думаю, вам это было бы приятно? Или, скажем, вернуть вашему почтенному отцу золотую цепь бургомистра… По правде говоря, она ему гораздо больше пристала, чем этой старой лисе Мушерону.
Вероника. Отец мой был бургомистром Вольного Города Мастеров…
Наместник. Ну что ж? Пожалуй, я даже не прочь возвратить вашему городу некоторые из его прежних прав и вольностей. Не все, разумеется, но некоторые… И даже помиловать кое-кого из тех сумасбродов, кто променял свой дом на лесную берлогу… Признаться, я об этом давно подумываю. Вы удивлены, прекрасная Вероника? Вы, кажется, не ждали этого от меня?
Вероника. Не ждала, ваша светлость.
Наместник. Еще бы! Вам, наверно, говорили, что я чудовище, что я никого не жалею и никого не милую?
Вероника. Да, так говорят…
Наместник. Никогда не следует верить людям. Я могу и пожалеть и простить. Я могу сделать человека несчастным и могу его осчастливить. Вас я хотел бы видеть счастливой. В знак моего глубокого расположения к вам примите этот скромный подарок. (Снимает с пальца кольцо и протягивает ей)
Вероника. Что это?
Наместник. Кольцо. Я ношу на руке всего два перстня. Один, с моей фамильной печатью, достался мне от моего отца, другой — от матери. Это ее обручальное кольцо. Возьмите его. Оно ваше.
Вероника. Зачем оно мне?
Наместник. Вы будете герцогиней де Маликорн.
Вероника. Что вы такое говорите? Вы шутите!…
Наместник. Я никогда не шучу. Вы будете моей женой. Ну, наденьте же, наденьте это колечко! (Пытается надеть кольцо на палец Вероники)
Вероника. Прочь от меня, мерзкий паук!
Наместник (смеясь). Значит, я вам не нравлюсь? Ну, это не беда! Зато вы мне понравились. А этого достаточно для того, чтобы я взял вас к себе в замок. Будьте же благоразумны, вспомните: горбун, который вам так противен, — это не какой-нибудь метельщик, это герцог, наместник короля, повелитель вашего города. Он мог бы сделать вас своей служанкой, а он просит вашей руки, прелестная златошвейка!
Вероника. Вы просите моей руки? Вот она! (С размаху ударяет его по лицу)
Наместник отшатывается, на мгновение от ярости теряет дыхание, но потом овладевает собой.
Наместник. За эту маленькую шалость мы успеем рассчитаться. Ведь у нас с вами впереди столько счастливых лет…
Вероника. Ни одного дня! Ни одного часа!…
Наместник. Что же вы собираетесь сделать? Убежать или умереть? Уверяю вас, и то и другое не так просто, как вам кажется. С этой минуты вы никогда не останетесь одна — ни днем, ни ночью. За вами по пятам будут ходить мой Гильом и придворные дамы, а у дверей будет стоять моя стража.
Вероника делает шаг к двери, но он сразу же замечает это и ловит ее за руку.
Постойте! Если вы сейчас или потом попытаетесь искать где-нибудь помощи и защиты, если вы не будете послушны не только моему слову, но даже малейшему движению моей руки, я не пощажу ни вашего отца, ни ваших родных, ни ваших друзей!…
Вероника. Весь город — наши родные и друзья!…
Наместник. Тогда и от вашего города не останется камня на камне. Ох, уж этот мне Вольный Город Мастеров! Он стоит на месте только потому, что я слишком терпелив. Но и терпению бывает конец!…
В комнату входят Фирен и Гильом. Вероника в смятении кидается к отцу.
Фирен Старший. Что с тобой, Вероника? Будь спокойна, Мушерон больше не переступит порога нашего дома.
Наместник. Это верно, мастер Фирен. Ему больше незачем приходить сюда. Ваша дочь расскажет вам о моем решении. Через три дня у вас в доме и во всем нашем городе будет большое торжество. А пока и ваш дом, и вашу прекрасную дочь будут надежно охранять. Позаботься об этом, Гильом.
Занавес опускается. Перед занавесом проходит в обычном порядке процессия — барабанщик, латники, потом высокие и мрачные, похожие на катафалк носилки наместника. Рядом с носилками — Большой Гильом в темном плаще.
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
Картина четвертия
Лес. Ночь на исходе, но еще совсем темно. На переднем плане — укромная лесная полянка. Вплотную к ней подступают густые заросли деревьев и кустов, перепутанные вьющимися растениями. Постепенно становится светлее. Но только к концу картины наступает утро. Из чащи выходят двое. Один — это Клик-Кляк, другой — одноглазый человек с повязкой, пересекающей лоб наискось. Он в егерской куртке, видавшей виды, в помятой шляпе. В руках у Клик-Кляка — фонарь, у одноглазого — лопата.
Одноглазый. Следовало бы прибавить, ваша милость. Поработали на совесть, честно. Этакую яму за одну ночь вырыли! Да мало что вырыли — так прикрыли, будто ее и нет совсем. Ни человек, ни зверь не заметит, покуда не провалится.
Клик-Кляк. А вылезти оттуда нельзя?
Одноглазый. Никак, ваша милость. Хоть сами попробуйте.
Клик-Кляк. Нет уж, пробовать я не стану, а прибавить — так и быть, прибавлю. Вот тебе, держи.
Одноглазый. Серебро-то получше меди, а золото и подавно.
Клик-Кляк молча мотает головой.
Ну, да если больше не дадите, так и на этом спасибо. Выпьем за того, кто в эту яму угодит.
Клик-Кляк. Вот еще! Зачем же за него пить?
Одноглазый. А ежели вы прибавите, так мы и за ваше здоровье выпьем. Нам все равно. У нас уж такой обычай — пьем и за мертвого и за живого, и за повешенного и за веревку. Да вы не скупитесь — прикиньте еще! Ведь богаче вас и в городе-то никого нет.
Клик-Кляк. А разве ты меня знаешь?
Одноглазый. Как не знать, если на улице все пальцами на вас показывают.
Клик-Кляк. Ну, если знаешь, так молчи.
Одноглазый. Молчанье-то, говорят, золото, а вы медью платите.
Клик-Кляк. Ладно уж, получишь золотой. Только покажи мне еще раз эту яму, а то я, пожалуй, не найду ее.
Одноглазый (посмеиваясь). Найти-то и вправду мудрено. На то и запад да ведь я вам ее только что показывал…
Клик-Кляк. А я забыл.
Одноглазый. Забывчивость в таком деле не годятся, ваша милость! Да вот же она, яма-то, вправо, в пяти шагах отсюда… (Показывает через плечо)
Клик-Кляк (стоя против него). Ага! да, да… Вправо, в пяти шагах отсюда… Вот от этого вяза, значит… Ну ладно, идем!…