Не слушая ее, Сергей Васильевич поднял телефонную трубку и начал набирать какой-то номер.
— Ася Витальевна? Это вы? — спросил он. — Простите, что беспокою. Не могли бы вы спуститься? Тут пришла девушка. Утверждает, что живет в вашей квартире.
Глава 6
— Вы меня нисколько не стесните. Только, пожалуйста, постарайтесь, чтобы вас никто не видел.
— Буду вести себя тихо и утром уйду, не беспокойтесь.
Инна сидела в служебном помещении для уборщиц, слесарей и лифтеров, что располагалось под лестницей. Тут стоял диванчик, на котором Сергей Васильевич позволил ей переночевать, потому что больше идти ей было некуда. Да и сил не оставалось.
— Может, к родным пойдете? Или к друзьям? — спросил он, когда вызванные им жильцы сорок первой квартиры погрузились в лифт и отбыли в свою мирную и уютную жизнь.
Инна была слишком подавлена и испугана, чтобы подыскивать подходящий ответ, поэтому сказала правду:
— Я детдомовская. Родных нет, друзей тоже. Только Натуся, но к ней я поехать не могу.
Хватит, попробовала. Надо бы позвонить ей, объяснить, поговорить, но… позже, позже, когда она немного придет в себя.
Как обычно, оказавшись в трудной ситуации, Инна спряталась в свою скорлупу. Только ничего «обычного» не было: она никогда ничего подобного не испытывала. Да и никто, наверное, не испытывал. То, что с ней творилось, походило на дурной сон, а проснуться не получалось, сколько ни пытайся.
— Мы купили эту квартиру у банка, — четко и строго говорила полная женщина с кудрявыми волосами. Рядом с ней стоял такой же упитанный молодой мужчина с пышной шевелюрой. Они были так похожи, что казались не мужем и женой, а братом и сестрой. — Все документы у нас на руках. — Ее муж в доказательство продемонстрировал пачку листов бумаги. — Въехали в декабре восемнадцатого, перед самым Новым годом. Все взносы исправно платим.
Супруги были настроены по-боевому, готовы насмерть стоять на защите жилплощади.
— Какой, вы говорите, год наступил? — хрипло спросила Инна. Должно быть, ей послышалось.
— Две тысячи девятнадцатый, — отчеканила женщина.
— Не может быть! Меня не было всего один день! Вы хотите сказать, что… прошел целый год? — выкрикнула она.
— Успокойтесь! — хором воскликнули кудрявые супруги, прижавшись друг к другу мясистыми плечами.
— Почему мою квартиру отдали вам? Не понимаю! — Инна чувствовала, что паника и отчаяние поглощают ее, и она барахтается, но не может выплыть, тонет, погружается все глубже.
— Это вам нужно уточнить в банке, — решительно проговорил мужчина. — Мы знаем только, что у бывшего владельца квартиры — вероятно, это вы — была задолженность по кредиту. Банк подал в суд, и квартиру…
— Отобрали, — прошептала Инна, все еще не в силах поверить в происходящее.
То-то картинка на календаре в кабинете капитана Галеева показалась ей неправильной! Год-то на ней значился другой!
— Вы сказали, вас ограбили? Вы ранены? — в грустных глазах Сергея Васильевича было живое участие, и Инна жалобно проговорила, обращаясь уже только к нему:
— Меня ударили по голове, и я ничего не помню. Пришла в себя на автовокзале.
— Вам нужно в больницу.
— Я себя нормально чувствую, просто ничего не могу вспомнить! Где я была целый год?
— Извините, мы больше ничем не можем быть полезны? — спросила женщина, спеша уйти. — У нас там сынишка один.
Сергей Васильевич оказался добрым человеком и предложил Инне переночевать в подсобке, на диване.
— А в полицию? — спросил он, предлагая ей чай.
От еды Инна отказалась наотрез.
— Я там уже была.
Может, это заговор? Какой-то ужасный, жестокий заговор против нее? Но тогда в нем участвует слишком много людей. Да и кому могло понадобиться так поступать с ней?
Инна легла на диван, подтянув ноги к груди, свернувшись калачиком. То ли слишком устала, то ли Сергей Васильевич подлил в чай успокоительное, но она почти сразу заснула, и бетономешалка в голове наконец-то выключилась.
Наступившее утро было самым ужасным в ее жизни. Она не хотела просыпаться, открывать глаза, вставать. Вернулись вопросы, на которые не было ответов. Навалилось тяжкое сознание непоправимой беды и собственной беспомощности. Инне казалось, что мир снова, как когда-то в детстве, восстал против нее и никто не сможет помочь.