– Это не одно и то же, – пробурчали Джо.
Взяв сковороду, они снова взгромоздили ее на огонь, чтобы жир растопился и можно было поджарить на нем мясо для ужина.
– Никак не одно и то же, – подтвердил Гэм. – Гораздо хуже! Его преступное невнимание погубило всех этих недоростков только потому, что он хотел вставить новые стекла в свои окна, потому что его мадам желала иметь кружевные рюши на подштанниках. И не говорите, будто он не умел сообразить, что к чему, – его магазин расположен всего в полумиле от того места, где мы мрем словно мухи! А ты, Натти, мальчик мой, порешил этого мерзавца (и то на самом деле нет), защищая честь дамы. На мой взгляд, как тут ни складывай, в сумме все одно выходит, что он хуже тебя.
Присси подошла к Натану, который беспокойно ерзал, поглядывая на свою руку.
– В следующий раз делай то, что тебе говорят. Не то, если будешь продолжать в том же духе, мы скоро вообще не сможем появляться там, наверху. А мне нужны деньги.
– Ну ладно, довольно выговоров, – прервал ее Гэм, бросая Джо бумажный пакет с беконом из стопки в углу. – Давайте быстренько пожарим это дело, поделим добычу и свалим отсюда. Уже поздно, скоро вылезут призраки, а я не собираюсь оставаться здесь, когда начнут скрипеть половицы. Я бы сказал, что Присси полагается половина, поскольку она взяла на себя основной риск. Или кто-нибудь желает сказать ей, что я ошибаюсь?
Добровольцев не нашлось, так что каждая вторая монета отошла к Присси. Из остального Натану досталось больше, чем Гэму, поскольку именно он со своей Искрой сделал работу, хотя это была и не та работа, что была ему поручена. Остаток получили Джо, чья роль в результате свелась к минимуму.
Кучка, лежавшая перед Натаном нетронутой, поблескивала на столе между его руками – он не сделал движения, чтобы забрать причитающееся.
– Мне не нужны деньги. Мне нужно лекарство.
– Ну разумеется! Мы зайдем к мистеру Пэджу, как только покончим с ужином. Я ничего не забыл.
При упоминании имени мистера Пэджа Джо отвернулись и занялись мясом. Присси, впрочем, осталась возле Натана; по-видимому, позабыв о своем раздражении, она подошла к нему и обвила руками его талию.
XVII
Из конца узкой улочки в Торговом конце доносилось звяканье стекла о стекло, резкий визг ножей о тарелки, а затем, когда улочка вышла на широкую площадь, смех во множестве регистров.
– Держись в тени, – шепнул Гэм, кивнув туда, где к площади подходила еще одна улочка.
Натан сделал, как ему было сказано. Присси всю дорогу держалась за его спиной, а Джо шли позади нее. Впрочем, внимание Натана было приковано к фонтану в центре площади, вокруг которого веревками было отгорожено пространство, а внутри стояли столики и стулья, где сидели мужчины и женщины в яркой одежде.
Благодаря светильникам, подвешенным на шестах над каждым столиком, вся сцена была как будто освещена солнечными лучами, проникающими через дырявую крышу: пятна мягкого желтого света разделялись участками серой тени. Среди них целеустремленно двигались люди в черных костюмах, держа высоко поднятые подносы, накрытые крышками. Отовсюду доносились ароматы пряностей, и когда подносы, достигнув стола, открывали свое содержимое, под крышками обнаруживались куски мяса такого размера, что Натан видел их даже со своего края площади, вдоль которого осторожно скользил в указанном ему направлении. Порой на подносах оказывались целые птицы с подвернутыми к груди шеями, словно они просто спали, хотя их головы обгорели до черноты.
– Хорошо, что мы успели пожрать, – прошептал Гэм. – Пэдж заламывает такие цены, что твоей небольшой заначки не хватило бы даже на hors d’oeuvre.
– Я иногда вообще не понимаю, о чем ты говоришь, – встряла Присси. – Это ты в какой-нибудь книге вычитал? Нат, ты понял, что он сказал? А вы, Джо, поняли?
Нат тоже не понял. Впрочем, Гэм уже снова тронулся с места, направляясь вдоль дальней стены к задней части площади, так что они последовали за ним.
Обойдя здание кухни и оказавшись вне поля зрения посетителей, они погрузились в жужжание тысяч мух, настолько громкое, что в нем тонули даже звуки веселья, доносящиеся с площади. Вокруг чего все эти мухи роились, Натан старался не думать.
Гэм постучал в дверь – три хлипкие дощечки, прикрывающие отверстие в кирпичной стене. Она открылась, и наружу высунулась голова еще одного малолетки, круглолицего и краснощекого. По-видимому, он сразу узнал Гэма, поскольку убрал голову и открыл дверь. Пройдя внутрь, они оказались во дворе, мощенном кирпичом. Теперь источник жужжания было трудно не заметить: вдоль стен, сложенные бок о бок, лежали десятки туш различной степени разделки – разрубленные пополам свиньи, ягнята с отрезанными ногами, коровьи головы, венчающие розовые ребристые скелеты. Все это валялось в луже Живой Грязи, из которой, среди лопающихся пузырей, и рождались все эти тучи мух.