Он обернулся в сторону этого звука и увидел огромный билборд, покосившийся на бок. На большом прямоугольном экране расходились кругами трещины. Мутное стекло едва освещалось внутренней подсветкой.
Последняя, в свою очередь, была неисправна. От этого конструкция искрила, обдавая землю горячими брызгами огня.
Сергей вспомнил, что ещё недавно здесь не было никаких рекламных табличек, особенно такого размера. Он бы точно заметил. Но нет. На билборде была изображена девушка с голыми плечами, с неразборчивым, но красивым лицом.
Рядом с ней едва угадывалась надпись «Загляни внутрь себя».
— Вот как… А я то думал… Здесь порошок рекламируют, — горько усмехаясь, крикнул Максимов. — Заглянуть, говорите? Я уже заглянул… Так заглянул, что мне мало не показалось!
На какое-то время парень замолк. Потом гораздо грубее добавил.
— Я вам покажу, заглянуть! Я вам покажу, собаки! Подсказчики херовы! Опыты ставите на мне, как на крысе!
Мужчина похлопал себя по бокам. Оружия как назло не оказалось. Все было выброшено, потеряно.
Не без труда Сергей отстегнул от руки миниатюрную пилу, которая спасла его от неминуемой гибели. Схватив ее за твердое основание, он бросил инструмент в билборд.
Было слишком высоко. Описав огромную дугу в таарсе, выдвижная пила громко упала на дальнюю бетонную плиту.
— Вот же гнида! Чертова жопа! Чтоб вы все сдохли! Подавитесь! Катитесь к чертям! Я вас ненавижу! Ненавижу! Всех ненавижу!!! Твари!!! — В истерике заорал мужчина, глядя на проклятую надпись.
Но случайно появившийся электронный плакат не желал реагировать на матерные вопли изнеможённого человека.
От злости Сергей сорвал с себя всю экипировку, которую так тщательно создавал в докторском подвале. Он снова стал собой. Загнанным, несчастным, озлобленным работягой.
Человеком, которому суждено вечно идти. Идти без остановок и перекусов на сладкую жизнь. Идти до самой смерти. А куда и зачем? Это никому непонятно…
Составные части снаряжения Максимов пытался запустить в билборд. Одна железная деталь все же долетела до гигантской рекламы, но видимых повреждений так и не нанесла.
Кроме собственной амуниции путник пустил в ход кирпичи, камни, несколько металлических прутьев. Каждый бросок сопровождался грубыми выкриками в адрес своих земных помощников, если они конечно, были такими.
Но вечно находиться в истерическом припадке было невозможно. В скором времени мужчина ощутил, что начинает постепенно успокаиваться. Нервная система приходила в норму после мимолётного всплеска, возвращая зашкалившие эмоции на место.
— А вообще, смешно это все, конечно… Капец, как смешно… — Максимов откинул в сторону последний подобранный камень.
Потом Сергей вздохнул, мимолётно взглянув в сторону мертвого врага. К тому месту, где лежал Многоногий, подобралась темная материя неизвестного происхождения.
С характерным чавканьем и хрустом она отрывала куски мертвеца, странным образом их поедая.
— Господи, глазам не верю… Это новое… Новое даже для здешнего ада, — прошептал Сергей.
Он не видел того, что скрывает сгустившийся мрак. От чего было гораздо страшнее. Адская темнота могла прийти и за ним. Поэтому нужно было как можно скорее убираться подальше от этого гиблого места.
Парень перескочил через пару искусственных кочек, перелез через кусок поваленного бетонного забора. Бегом приблизился к черте миллион раз проклятого им города.
Оказавшись на достаточном расстоянии от темной пустоши, он зачем-то посмотрел назад. Переднюю часть Многоногого окутало чёрное облако. Задние конечности чудовища вздрагивали, будто кто-то рывками тянул их на себя.
— Глазам не верю… Ну и чертовщина… Хорошо, что я тогда всё-таки не вышел из города, — подумал Максимов, вспомнив ранние попытки покинуть урбанистические пределы, в надежде найти людей.
Теперь все изменилось. Безысходность, державшая за горло, забралась в его глотку. Она проникла в мозги и сердце, не оставив там ни капли свободного места.
Плюнув под ноги и как следует, выругавшись, человек снова вошёл в черту города, понимая, что иного выхода быть не может. Парень миновал темный переулок. Затем он вышел на улицу с асфальтом после «миномётного обстрела». Потом он прошел то место, где разбилась его потусторонняя техника.
Дальше начался тихий кошмар. Единый коктейль из нехорошего предчувствия, депрессии, сожаления, темноты, и осени. Причем, последняя была мокрой. Холодной. Такой будто ее искупали в неотапливаемом душе местной психиатрической клиники.