— Ребята, — радушно обратился моряк, — давай займёмся Оком, а то опять поссоримся.
Воспоминание о сбывшемся седьмом катрене бросило Сильвию в пот.
— Я была очень близка от того, чтобы убить нашего матроса, — бесцветно и тихо созналась Связующая.
— Я б так просто не дался, — воссиял Рой.
— Прекращайте болтовню, — прервал Альмендо. — Возможно, Волтану требуется паша помощь, а мы тут зря время теряем.
— Вот те раз! — пальнул купец. Спутники изумлённо уставились на него. Томас живо растолковал: — Я вот до чего додумался. А вдруг наши неведомые враги специально подсунули Волтану ученика?
— Тонкий тактический ход, — отметила Сильвия.
— Скорее, стратегический, — подправил архивариус.
— А у Томаса котелок варит, — похвалил Рой. — Нe только подсчётами барышей забит.
Воцарилось волнительное молчание.
— Пора приступать, — тоном, не терпящим возражений, изрёк Альмендо.
Все четверо подошли к столу. На лицах читалась предельная концентрация. Ещё и творить не начали, а на лбу у Связующей выступили бисеринки пота.
— Потоки распределяем равномерно, — наставлял архивариус. — При малейших признаках серьёзной опасности отпускайте плетение. Особенно эго касается тебя, брат.
Рой кивнул.
— Начинаем, — вздохнул Альмендо.
— Семь футов под килем, — бегло пожелал моряк.
Четыре пары рук поднялись, веки опустились, зашептали губы. Стоявший на столе шар откликнулся быстро. Стекло помутнело, внутри пурпурно пульсировало. Лёгкий монотонный гул наполнил комнату.
Матрос первым прикоснулся к Оку — шар заблистал сипим. Второй — Томас: Око почернело. Третья — Сильвия: кумачовые лепты опоясали Око. Последний — Альмендо: Око слепя засветилось.
Над шаром зарябило белое марево, будто снежной крупой сыпало. Идущие от стен щелчки нарушали безмолвие. Верх Ока позеленел. В воздухе улавливался неприятный запах гари. Купец охнул. У Связующей заслезились глаза — вроде лук чистила. Альмендо нервно покусывал нижнюю губу, покачнулся вперёд, но устоял.
— Стойте, сухопутные, — осмелился взбодрить Рой. — Ещё немного, сейчас уж будет штиль.
Но «сейчас» так и не наступало. Худой архивариус держался из последних сил, из уголка рта на подбородок струилась кровь. Сильвии совсем худо: очи впали, пальцы тряслись, не дыхание, а жалкий сип.
У Томаса пред глазами клубится туман. Обоняние словно стократно усилилось, по-иному чует гарь. Такие ощущения вовек не вкусить простому смертному. Собаки и те этаким нюхом не обладают. Резкий запах потных тел порождает тошноту, вот-вот — и через рот к ногам вывалятся внутренности. Головокружение качает пол, как шторм палубу.
Затуманенный взор купца углядел: Связующая почти упала. И когда у Томаса не осталось сил и заклинание изготовилось вырваться из-под контроля, скрипнула дверь — вошёл Саймон. Неописуемое облегчение испытал купец. Чудилось, перехватили эстафету. Причём в очень и очень надёжные руки.
— Простите, — неловко забурчал престарелый управляющий. — Я не знал, что вы алхимией занимаетесь.
Видать, Альмендо как и Томасу полегчало, потому как сумел спросить:
— Что тебе нужно?
— Анна растяпа, ваш любимый чайник поджарила.
— Потом, Саймон, потом...
— Baшa воля, — до пола поклонился управляющий и неуклюже, задом, вышел.
Хлопок затворившейся двери, казалось, отсёк все звуки. Подземная комната тонула в тиши. Каждый из четверых пережил тяжкие минуты, теперь можно расслабиться. Умело сплетённое заклинание не проявляло норова, готовилось дать результат.
Над Оком в виде двух синих клинков скрестились лучи призрачного света. После удара во все стороны брызнули снежинки искр. Напоминая вальс осенней листвы, закружились лоскутки света. Не меньше минуты продолжался танец. Мигнуло — и в футе повыше Ока завис тускло мерцавший, зеленоватый куб. Грани теряли чёткость, лохмотья грязного света падали на столешницу, по рёбрам куба вверх-вниз носились серебристые капли.
Четверо человек внимательно всмотрелись в зелёную субстанцию. Предчувствия не подвели, средь зелёных клубов проступил абрис серой полупрозрачной фигуры сивобородого старца. Измятая шляпа-колпак, простоватый плащ, во рту — трубка с длиннющим мундштуком.
— Волтан, — благоговейно произнёс Томас. Только-только слово слетело с губ, как образ старца забрезжил и исчез.
— Мать честная, — ахнул Альмендо.
Кровавые жгуты пронзили куб, он просуществовал секунды — растворился как мираж. Око потухло. Висящий под потолком белесый шарик осветил удручающую картину: четверо магов рухнули.