Запахло прелой травой из самой глубины леса. Воспоминания постепенно заполняли пробелы в голове потерявшейся девушки, но они казались призрачными, ненастоящими: высокие деревья переплетались друг с другом, шелест листьев, взмах черного крыла и яркий холодный диск луны... Эли отвлек скрежет. Он доносился со стороны ворот. Промелькнула мысль, что ее преследовали. Она продолжала зажигать огни, продвигаясь вперед по той же дороге.
Надгробия сменились фонарными столбами. Плотный туман не давал яркому свету пробиться и осветить дорогу. Но взглянув вверх, можно было увидеть сияющие шары, неподвижно зависшие в воздухе. Черные трубы, вкопанные в землю, в молочной гуще соприкасались с зажженными плафонами. Внезапно появившийся холод, бесстыдно забирался под подол платья.
Издалека туман принес странный звук. Эли сначала не обратила внимания - стук каблуков окружал ее, заполняя пространство, в которое не мог проникнуть туман. Она чувствовала себя, как жук, пойманный в банку. Рука перемещала невидимый барьер в сторону, куда хотело пойти насекомое. Не касаясь прочных стен, пойманный жучок и не подозревал, что его свободу ограничили. Но осознание заключения пришло в тот момент, когда он коснулся стекла и в панике побежал в другую сторону, больно ударившись о жестокую реальность.
Ровная асфальтированная дорога бесконечно тянулась вдаль. Эли куталась в легкую атласную ткань мантии. Зубы еще не стучали, но сердце уже сжалось, превратившись в маленький снежный комок. Из приоткрытых губ, вырывался пар. Девушка на секунду закрыла глаза, а когда их открыла, взмахнув длинными ресницами, перед ней снова возвышались сводчатые ворота. «Выход», - пронеслось в воспаленной голове. Эли обхватила прутья. Под ноги ей падала ржавчина, и протяжный скрип несмазанных креплений, терялся в тумане.
Ворота не поддавались. Замочной скважины не было, как и волшебного ключа, но девушка продолжала трясти бездушную железяку в надежде, что ставни слетят с петель. Среди гулкого эха она расслышала тот же скрежет и шорохи, которые были на кладбище. Они следовали за ней по пятам, загоняя ее, как умелый охотник молодую лань. Эли не оставляла попыток выбраться из странного заточения. Когда ее порыжевшие пальцы дернули ворота на себя, стержни превратились в колючие ветви терновника. Длинные шипы вонзились в светлую кожу, оставляли царапины. Куст ожил и принял ее в смертельные объятия. По ногам больно хлестнуло. В мягкую плоть впились сразу несколько иголок. Девушка вскрикнула. Попытки освободиться были тщетны, она причиняла себе боль, барахтаясь в окружении колючек. Шипы зацепились за мантию, увлекая добычу в ловушку.
Из тумана раздался стук копыт, на этот раз он был громче - кто-то приближался. Два молниеносных удара мечом и поверженные кусты шумно скрылись за густой пеленой. Мужчина в стеганной и прилаженной по фигуре бригантине спрыгнул с гнедого коня. Изо рта лошади выступала пена, из копыт торчали гвозди.
Храбрый рыцарь выглядел, как персонаж девичьих снов: высокий статный блондин с очаровательной улыбкой и голубыми глазами. Так воображение Эли обрисовало его. Как только девушка пришла в себя, то увидела его истинное лицо. Спаситель не имел голубых глаз: фиолетовая радужка обрамляла черный, заполненный пустотой зрачок. Не было и очаровательной улыбки. Его волосы имели цвет мокрого асфальта: засаленные, грязные. Незнакомец молчал. Он протянул к ней бесчувственные руки, Эли отпрянула. Кровь текла по ее рукам и ногам, прическа растрепалась, а в глазах стояли слезы. Он сделал уверенный шаг ей навстречу, коснулся брошки на мантии. Разодранная ткань упала к ногам и превратилась в спутанный клубок мертвых змей. Девушка без тени сомнения бросилась в объятия мужчины. Ноги дрожали и подкашивались. Она обмякла в его руках.
Через какое-то время девушка очнулась на его руках. «Принц ее грез» никуда не делся. Черная с синим отливом лошадь довольно фыркала и пощипывала траву, спрятав морду в тумане. Мужчина опустил девушку. Покалывание в конечностях обдало жаром. Кровь успела засохнуть, а ссадины и ранки затянулись тонкой корочкой. Эли заметила, что обуви на ней не было. Прохлада от шероховатой дороги остужала тело и в блаженстве она прикрыла глаза. Ее потянуло назад все к тем же надежным объятиям, но он оттолкнул ее, указывая вперед.