— А Азаров вам ничего не докладывал?
— Нет, а что?
— Он действительно молодец! Пока мы этого власовца дурачили — подложил под стойки тыловой пулеметной вышки взрывчатку. Там высокая трава, к тому же он ножом подрезал землю и сунул заряд под дерн.
— А каким же способом мы его взорвем?
— При помощи упрощенного взрывателя. К чеке его уже подвязана бечевка. Азаров ее в траве замаскировал. Как только стемнеет, он подтянет ее к самому бараку.
На утренней поверке присутствует сегодня сам комендант — капитан Фогт.
— Я есть очен рад за вас, господа, — торжественно произносит он перед их идеально выровненным строем. — Господин Бубенчиков все мне рассказал. Конечно, мне вас очен жалко отпускайт. Вы есть короший специалисты. Особенно мне жалостно расставайтся с господин Азаров. Он есть очен храбрый человейк и короший старшина. Я такой больше не буду иметь. И это есть мой очен большой печаль. А теперь надо все дружно на работа!
— Надо, пожалуй, сделать ему подарок, — шепчет Бурсов Огинскому по дороге к минной мастерской. — У него ведь сегодня день рождения.
— Что вы имеете в виду под подарком?
— Порадуем его взрывом сразу десяти мин. Это окончательно успокоит его и вдохновит на лишний тост во время вечернего пиршества.
Все летит к черту!
Вот и вечер девятого августа сорок третьего года.
Старшина лагеря Азаров, как обычно, проводит вечернюю поверку в присутствии унтер-шарфюрера Шварценбаха. Для всех она, однако, полна особого значения. Это ведь их последняя поверка в спецлагере гауптштурмфюрера Фогта. Удастся побег или не удастся, но отступить от своего замысла они уже не могут. Часовые механизмы взрывателей, замурованные лейтенантом Азаровым, уже отсчитывают последние сто восемьдесят минут до того мгновения, когда сработают их боевые пружины и пошлют ударники в капсюли-детонаторы.
Все ждут теперь команды: «Разойдись!» Но прежде чем она раздается, унтер-шарфюрер Шварценбах произносит:
— Подполковник Бурсов и майор Огинский, выйдите из строя! Вы пойдете со мной к капитану Фогту. Остальные могут разойтись.
— Разойдись! — зычно командует Азаров.
Бурсов незаметно подходит к майору Нефедову и взволнованно шепчет:
— Вы остаетесь за меня. Что бы с нами ни произошло — все должно быть осуществлено строго по задуманному плану.
Их сразу же уводит Шварценбах, а остальные офицеры разбредаются по блокам. Нефедов лишь на несколько мгновений задерживается возле Азарова.
— Я остаюсь за Бурсова, — шепчет он. — Всем быть наготове. Вторую вышку взрывайте сразу же, как только взорвется первая, не ожидая никаких приказаний. Остальное в соответствии с выработанным планом. Познакомьте с ним свой блок.
И он уходит к себе, оставив Азарова с беспокойными мыслями о судьбе Бурсова и Огинского.
В блоке старших офицеров его сразу же обступают тесным кольцом. Сыплются тревожные вопросы:
— Зачем это их?.. Что могло случиться?.. Не догадались ли о нашем замысле?..
— Не думаю, чтобы могло быть что-нибудь серьезное, — успокаивает их Нефедов, хотя и у самого тревожно бьется сердце. — Во всяком случае, не похоже, чтобы догадались. Тогда бы всех нас… Но что бы там ни случилось с ними, помочь им мы, к сожалению, не можем, а замысел наш будем осуществлять строго по плану, который я вам сейчас сообщу. Таков приказ подполковника Бурсова.
…Уже одиннадцать, а о Бурсове и Огинском все еще ничего не известно. В блоке старших офицеров никто не только не спит, но и не ложится на нары. Нервы у всех напряжены до предела. Нефедов почти не отходит от двери и смотрит сквозь щель на освещенный луной лагерь.
— Черт бы побрал эту луну! Как будто нам прожекторов мало…
А прожектора, установленные по углам забора и освещающие лишь его проволоку с частым пунктиром нанизанных на нее колючек, превращают лагерную территорию в огромный ринг. Он пуст пока, но скоро произойдет на нем такой бой, от которого содрогнутся и земля и небо…
Входные ворота хотя и не освещены прожекторами, но в лунном свете Нефедов хорошо видит пулеметную площадку над ними, шагающего по ней часового в тупорогой каске и задранное в небо длинное рыльце пулемета на высокой раскоряченной треноге. Второй часовой ходит внизу, с наружной стороны, и его сутуловатый силуэт лишь изредка появляется в просвете ворот, зарешеченных колючей проволокой.
Через каждые полчаса Нефедов переговаривается с Азаровым условным стуком в стенку, за которой находится блок младших офицеров. У них по-прежнему все в порядке. Они тоже готовы и ждут лишь взрыва входных ворот, чтобы немедленно действовать.