- Взяли её на борт «Зелёной Сирены», - сказал Фостер. – Она прямо сейчас спит там под охраной Черныша. В целости и сохранности.
- Благодарю. А где «Зелёная Сирена»?
- Пришвартована на краю Кссифу, оснащена для плавания сквозь почву – по крайней мере, на время. В той стороне. Серена наколдовала нам немного серьёзной магии.
Капитан кивнул в сторону выхода, которым воспользовалась женщина из команды.
Плаванье сквозь почву? Он не знал толком, о чём речь, но мог догадаться. Он одобрительно кивнул. Волшебница отличалась находчивостью. Надо было навести мосты, а не сжигать их – на тот случай, если у него получится отсюда выбраться.
Яфет принял мгновенное решение.
- Йева? Можешь освободить Серену?
- Что? – переспросила женщина.
- Выслушай меня, - сказал Яфет. – Серена может пойти с нами, если хочет. И Фостер тоже. Чтобы гарантировать, что я случайно не отдам Сердце Снов Древнейшему. Нам пригодится их сила… и они смогут сдержать обещание, которое дали монаху.
- Не уверена, что я хочу приближаться к Древнейшему, - сказала Серена.
- Он ещё спит, а его слуги заняты пробуждением. Помогите мне.
- Ты… действительно примешь меня?
- Конечно. Я намерен освободить Анушу из этого места. Но я не хочу, как вы думаете, «обречь весь мир» в процессе. Так что вместо того, чтобы мешать – помогите мне. Что скажете?
Волшебница нахмурилась.
- Хорошо.
Йева сняла свой парализующий ментальный замок. Серена встала, подняла жезл и расправила одежду.
Капитан преувеличенно громко прочистил горло.
- Ты в деле, Фостер?
- Да, пусть ты и дурак. Но если ты освободишь меня, я присмотрю за тобой – на случай, если разум принадлежит тебе не до конца. В таком случае, самое меньшее, что я могу – это прикончить тебя.
- Я… ценю это, - отозвался Яфет. Подумав, он снял своё заклинание. Чернильные щупальца растворились, как дым.
Фостер встал и кивнул колдуну.
- Не будем медлить.
Волшебница сказала:
- Перед твоим появлением, Яфет, я использовала этот прорицательный бассейн, чтобы найти короткий путь из тронного зала над нами туда, где пришвартована «Зелёная Сирена». На тот случай, если мы уцелеем, и нам придётся быстро уносить ноги.
- На случай? – рассмеялся Фостер. – Даже не сомневайся. Мы все отсюда выберемся.
Яфет задумался. Кроме аболетов и Древнейшего, где-то рядом был Владыка Летучих Мышей. С другой стороны, если получится воспользоваться коротким путём Серены, им не придётся возвращаться той же дорогой, чтобы встретиться лицом к лицу с жаждущим мести Нейфионом.
- Яфет, снова начинается прилив. У меня осталось мало времени.
У Яфета по коже пробежали мурашки от ужаса. Хотя они снова заключили союз, капитан и Серена похитили у них слишком много времени.
- Куда? – спросил он.
Ануша кивнула на один из проходов.
- Сюда, - сказала она.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЁРТАЯ
Год Тайны (1396 ЛД) Кссифу, тронный зал
Однажды Рейдон уже почти поддался психозу. Узнав, что Эйлин погибла в одиночестве, он попытался убить толпу шу. Когда ему помешали совершить это безумие, он решил умереть от голода.
Вмешательство искусственного существа по имени Путеводная Звезда в тот день спасло множество в жизней. Его собственная хвалёная самодисциплина рассыпалась под натиском ярости. Кроме того, именно Путеводная Звезда уговорил монаха снова заняться бедами целого мира, вместо того, чтобы напрасно израсходовать свой потенциал голодовкой. Благодаря аргументам Путеводной Звезды Рейдон, в конечном итоге, смог сохранять подобие самоконтроля.
Но «подобие самоконтроля» – не тот фундамент, на котором может долго стоять здравый рассудок. Узнав о смерти дочери, он так и не вернул себе спокойную уверенность, которой отличались настоящие мастера храма Сянь. Он так и не простил себя за то, что отсутствовал, когда Эйлин нуждалась в нём больше всего. Он просто играл роль человека, довольного каждым новым серым рассветом.
Этот облик рассыпался, когда он сразил Опал. Не имело значения, что она была марионеткой Древнейшего. Всё то опустошение и боль, от которых Рейдон отгородился после смерти Эйлин, снова вернулись к нему. И это потрясло стены его «я». Его разум был подобен разбитому зеркалу. Каждый осколок этого зеркала отражал лишь ограниченный взгляд на реальность. События, отражавшиеся в осколках, были непонятными и рассеянными.
Его разум разбился. И больше не было Путеводной Звезды, который помог бы монаху снова собраться воедино.