Ночью инокине снится, что она оказалась в горах. Текут ручьи, всё цветёт и благоухает. В ущелье, покрытом растительностью, она видит знакомый вагончик, только намного комфортнее благоустроенный. Подойдя ближе, не верит своим глазам. Сидит на стульчике перед домиком-вагончиком её дядя. Сидит, аккуратный такой, помолодевший, и улыбается, обрадовался встрече.
— Ах, так ты живой! Сбежал такой-сякой в Черногорию, да? (Однажды она побывала в тех краях) А мы тебя хоронили в закрытом гробе! Теперь понятно, почему в закрытом! У тебя наверное был тайный загранпаспорт?! А я то только сегодня на тебя свидетельство о смерти получила! Ух, поколочу, родной мой!
— Живой я, живой! Здесь так хорошо!
Сестра проснулась от звона колокола, а сама ещё там — с дядей в горах, в красоте. Птички ещё поют.
— И тут только дошло до меня — это Господь мне показал, как сейчас мой любимый дядька живет! Да он же в раю!
***
2012 год. В келье, ровно подо мной, на первом этаже только что умерла монахиня Варахиила, бывшая фронтовичка. Я спустилась вниз и впервые в жизни наблюдала за тем, как облачают покойницу. Лицо матушки было светлым и умиротворённым, помолодевшим. Менее получаса прошло с тех пор, как её душа покинула грешный мир. В малюсенькой келейке места совсем мало, сестры заходят по очереди, чтобы помолиться и порадоваться за новопреставленную. Кто-то из нас уже читает отходные молитвы.
Второй раз в эту же келью я спустилась через год, когда разбирала вещи умершей в больнице от инсульта схимонахини Сусанны. Её поселили на место матери Варахиилы. Мать Сусанна с юных лет посветила жизнь Богу. По благословению старца в советское время она вступила в духовный брак с семинаристом. Их обвенчали, но всю совместную жизнь они жили бок о бок как брат и сестра. Семинарист принял священный сан и окончил жизнь в конце восьмидесятых годов в сане протоиерея. Батюшку и Матушку прихожане любили и уважали.
Оставшись вдовой, она приняла монашеский постриг и была назначена настоятельницей одной из возрождающихся монашеских женских общин. Мне неизвестно по какой причине, но через несколько лет она поступила в Крестовскую обитель рядовой монахиней. Жила неприметно и богобоязненно. Помню, как зимой 2013 года мы собрались на богослужение в храме Архангелов, он соединён с сестринским корпусом и матушки приходят на службу в домашних тапочках. Мы, певчие, стояли на клиросе и пели акафист святителю Николаю, как вдруг за перегородкой, отделяющей нас от молящихся, раздался хрип и кто-то упал на ковер. С матушкой Сусанной случился инсульт. Она задыхалась и потеряла способность двигаться. Очень быстро приехала «скорая помощь», и матушку увезли. Схима — высшая степень монашеского служения. Духовно оно максимально приближено к внутренней тишине и молитвенному созерцанию. Матушку Сусанну меньше года как постригли в схиму и мы по привычке часто забывали новое имя, называя её мать Инна.
Через три дня раздался похоронный звон. На следующий день привезли гроб с телом, матушка настоятельница позвала всех нас, чтобы мы приблизились к покойной.
На лицо усопших монашествующих кладётся покров, чтобы ещё более была явлена тайна смерти — встречи инока с Творцом. Матушка Игуменья приподняла покров и мы увидели не лицо, но лик необыкновенной красоты. От матушки Сусанны веяло покоем райских обителей. Игуменья обратилась ко всем нам и сказала:
— Сестры любимые, вглядитесь, запомните. Как бы я хотела, чтобы и Ваши лица в момент смерти были такими же умиротворёнными и радостными.
Меня отправили разбирать книги схимницы и целая телега богослужебных миней перекочевала в монастырскую библиотеку вместе с фотоархивом монахини.
Через несколько дней решили, что опустевшую келью займёт монахиня М., врач. Снится мне, как мать М. вносит свои вещи, распаковывается. А в дверях стоят и внимательно смотрят на нее двое: смиренная монахиня Варахиила и собранная схимонахиня Сусанна.
***
Надо сказать, что покойные сестры не оставляют нас, предупреждая о чём-то важном. Так, в начале короновирусной пандемии, одной из сестёр приснилась покойная монахиня Татьяна и предупредила: