Возле нашего дома начинается старинное краснокирпичное здание — начальная школа № 36, в которую совсем скоро предстоит пойти, осталось только стать взрослой. Большие дети играют во дворе на качелях, на горке. Учительницы в беретах ищут какого-то мальчика.
Маме нужно братика отвезти на массаж в детскую поликлинику. Можно доехать на трамвае, но лучше быстрым шагом пройти от Детской до Наличной с коляской. Так не надо платить денежку. У нас же никогда нет денежек. Раз в неделю бабушка Аня закупает у знакомой на углу Большого проспекта куриные кости и мама варит бульон. Одно, случайно попавшее к нам яблоко, делим на всех. В коляске сестричка и братик тесно прижались друг к другу, с интересом вылупились на большой мир. В гардеробе детской поликлиники мы с Данилкой сидим на видавшей виды коричневой кушетке и ждём, пока мама сдаст наши вещи и коляску. Мой взгляд упирается в репродукцию, висящую прямо над бабушкой-вахтёршей. Там на бумаге какая-то красивая-красивая девушка любуется своим малышом! Так и наша мама смотрит на братика и на меня, когда нас спать укладывает. Нежный трепет охватывает меня. Мама объясняет, что это Мадонна, мама Младенца Христа, нашего Боженьки (репродукция эрмитажной картины Леонардо да Винчи «Мадонна Литта»). Смотрю на нее. Я уже знаю Мадонну. У Бабушки в Володарке над большой кроватью в углу приклеена Сикстинская Мадонна, стоящая на облаках с Мальчиком. А внизу ангелочки. Мечтая, люблю её рассматривать. А недавно бабушка Аня повесила рядом с Мадонной моего кота Федора, нарисованного в Васкелово в лесном домике.
1997
Папа решил стать предпринимателем. Он купил на всю зарплату стиральный порошок «Капель» и, вместо сдачи и права выбора, получил зубную пасту «Дракоша». Мы целый вечер и ночь расставляли пахучие коробки в нашей тринадцатиметровой комнате в коммуналке. Сосед по квартире, Анатолий Иванович, отозвал в кухню маму Олю, где они о чём-то тихо побеседовали. Мама вернулась почему-то покрасневшая.
Анатолий Иванович у нас человек большой. Он и бородатый, и уважаемый профессор физики СПБГУ. В его комнате много книг и, что удивительно для разведенного холостяка, идеальный порядок. Иногда к нему приезжают на консультацию студенты и аспиранты или наведаются коллеги-профессора. Один из них даже обещает зачислить меня студенткой на факультет журналистики, когда вырасту.
Анатолий Иванович, человек невероятно деликатный и терпеливый, свои возражения против Витиного произвола высказал маме интеллигентно. Теперь и мне, за отсутствием места, кататься на велосипеде в нашей комнате не удастся, надо перебраться с ним в коридор и не шуметь.
Кстати, в коммуналке на Детской, где происходят описываемые события, у нас общая ванна, в которой я мечтаю выращивать крокодила. Но не сейчас, а когда подрасту. А в конце коридора кухня, я недавно ради интереса подо- жгла здесь вату и чуть не сгорела сама, вовремя догадавшись намочить удивительно вспыхнувшие колготки.
Между нашими комнатами телефон. Когда не было на днях дома взрослых, позвонил мужчина и спросил, когда можно записаться на стрижку и как работает наша парикмахерская. В ответ на моё шестилетнее лепетание про то, что он, кажется, ошибся номером и у нас нет никакой парикмахерской, он отчитал меня за то, что я не знаю, что происходит в моём доме. И другой случай с этим же телефоном — мама болтала о чём-то с Леной Ивановой, а когда у них возник спор, они обе вдруг услышали в трубке посторонний мужской голос: «Дэвушки, вы обе неправы!»
Однажды папа, когда он уже раздал порошок всем жильцам нашего дома бесплатно, по причине его не продаваемости, решил с соседом по лестничной клетке гонщиком Юрой Кравцовым шить на продажу ёжиков из лука. Они привезли много лука, сшили вручную мешочки. Папа клал луковки в мешочки и зашивал, а сосед дядя Юра пришивал пуговки-глазки и рисовал веселые или грустные рожицы товарищам. Потом они этот лук продавали на Сенной площади или на Василеостровском рынке. Когда хозяйка по- купала лукового Егорку и начинала дома ухаживать за ним, то у него при благоприятных условиях проклёвывалась шевелюра.
А потом папа привел в нашу коммунальную комнату овчарку. Хотел, очень хотел стать охотником, прямо с детства, и передумал быть предпринимателем. Мама одела нас с братом, вывела во двор, села на ближайшую скамью и горько заплакала. Но гуляли мы недолго. Через полчаса задумчивый папа с перебинтованной рукой вышел из парадной. Он вывел Тузика и отвез его в неизвестном направлении. Больше овчарку мы не видели.