И, когда придёшь к ней вечером, заварит она тебе ароматного чайку, вручит плюшку собственного приготовления и начнёт рассказывать что-то неспешное, убаюкивающее. Слушать её было увлекательно. Её монашеский ангельский ум оценивал происходящие события без примеси лукавства. Давал точные определения. Её дух был пропитан крестьянской мудростью предыдущих поколений. Она знала жития святых и народные присказки. Могла употребить и сильное выражение, подходящее к месту. То есть, она была живой! Так странно писать «была», ведь ещё три дня назад с утра я разговаривала с ней в трапезной, а тем же вечером смотрела на неё через окно.
Вспоминается: Подойдёт к клиросу на службе и машет своей маленькой пухленькой ручкой: «До-ля-фа» — дразнит нас, певчих, регентуя в шутку. Улыбается широко, посылает воздушный поцелуй! И идёт ставить свечи: Спасителю, Божией Матушке, всем святым. С благоговением и старинным благородством.
Остается после службы и, пока позволяет время, целует все образа. Целует по-детски, с причмокиванием. Долго стоит на панихиде, вздыхает. В последние дни перед кончиной вообще не пропускала ни одной панихиды. Всё молилась за своих сыночков: «Упокой, Господи, моего Васеньку! И Димочку!»
Васенька умер в отроческом возрасте, у неё, тогда ещё молоденькой женщины, на руках. Она вспоминала, как мальчика хоронили и как она стояла рядом с гробом. Вспоминала и всегда, всегда плакала.
Сын Дмитрий приезжал к маме в монастырь, навещал. Жил по нескольку месяцев на послушании. Он был безотказным человеком, весь в маму. Вспоминаю, как шли они втроём в сторону проходной: улыбающаяся матушка провожала домой в Пензенскую область Диму и его доченьку Свету. А буквально через три дня Февронюшка получила известие о том, что сын найден мёртвым около своего дома. Ещё одно безутешное горе для материнского сердца.
Внучка Светлана была для нашей бабушки, как говорят «свет в окошке». Мы, сестры, знали всё про мать Феврониину любимицу, посылали ей свои приветы, были рады видеть их двоих вместе. И теперь Света остаётся для нас не чужим человеком.
Мать Феврония была самодостаточной. Она умела радоваться простым вещам. Она умела быть благодарной и неприхотливой. Ей нравилось гулять с кем-то из сестёр или в одиночестве по парку. Любила природу, котов, деревья и цветы. Мечтала всех накормить и осчастливить. Была простой и чистой. И наивной порой. К ней не прирастала никакая грязь. Она не занималась пересудами и не вдавалась в споры. Была упряма только тогда, когда её увещевали следить за собственным здоровьем: «Вот ещё! А я уже к сыночкам хочу, хватит, пожила!». Говорила такие серьёзные вещи и улыбалась при этом.
Месяц назад у неё стали косить глаза. Это нехороший признак, указывающий на нарушение работы головного мозга. Ей сделали МРТ и сказали, что есть подозрение на серьёзное заболевание, которое может привести её к деменции, слепоте и глухоте, полному параличу. Мать Феврония, выхаживавшая подобных больных, не понаслышке знала, как это выглядит и какая нагрузка свалится на окружающих. Она сказала: «Господи, я не хочу долго лежать, не хочу стать кому-то обузой».
Сестры пришли в богадельню в святочные дни и пропели всем бабушкам радостные рождественские колядки. Наша Мамочка больше всех суетилась и села слушать только тогда, когда мы её посадили. «А как же чай? Вас же теперь угостить надо!» — суетилась она с чашками.
Она не могла не угощать, не утешать, равнодушно пройти мимо, такая уж уродилась: золотой слиток высшей пробы. Сердце, шириною с солнышко! Улыбка до ушей; руки, созданные для объятий!
За час до того, как тебя отправили по скорой, мы пришли к тебе после службы повидаться и не смогли зайти внутрь, нас не впустили. Тебе сделали укол и врач сказала, что тебя нельзя тревожить, что ты лежишь. Но, подойдя к твоему окну, из темноты в свет мы увидели, что ты не лежишь, а стоишь у своего иконостаса! Задумчиво смотришь на Божию Матерь. Молишься. Твоё сознание было путанным, но ты услышала наши голоса за окном. И неспешно, как в тумане, подошла к окну и раздвинула шторы. Твой взгляд был уже не здесь, маленькая наша бабушка. Сознание уплывало от тебя. Вскоре приехала скорая помощь и ты покинула свою любимую обитель.
Завтра твоё тело привезут и поставят в храм для прощания. Твоя душа ещё раз походит по любимым уголкам обители. А может, ты уже здесь, стоишь рядом за моей спиной, а я не чую? Ты поклонишься Богородицкой иконе, пролетишь над парком, сходишь в последний раз в трапезную посмотреть, что там повара приготовили на обед твоим любимым бабушкам в богадельне.