Когда мама перевела свой взор на пространство за монастырём, она увидела многих — многих людей. Они, несчастные, были облеплены духами ада, и лишь немногие были защищаемы ангелами.
— Мне знакомые говорят: странная ты женщина, Ольга Борисовна! Отпустила свою дочку в монастырь. А вдруг ей там будет плохо?
— Да, я конечно странная. Я уважаю выбор своего ребёнка. И я вижу, что ей там хорошо, моя дочь счастлива. Можете ли вы сказать такое о своих детях?
Мама понизила голос и попросила:
— Солнышко, никуда из монастыря не уходи. Знай, что я этого боюсь больше всего. Ты в борьбе, но ты под защитой. Молись за всех нас.
***
— В иноческом постриге моим покровителем стал мученик Валерий, тот святой, перед иконой которого я в подростковом возрасте молилась о поступлении в монастырь. Очень его и других мучеников Севастийских почитала. А святые нас, как мне теперь известно, слышат. Вскоре после пострига меня приехала навестить преподаватель из университета, кандидат искусствоведения, глубоко верующая женщина. Она самоотверженно трудилась на послушаниях, насыщалась благодатью. Мы вспоминали незабываемые уроки в Эрмитаже и на факультете, говорили о смыслах. Набрав несколько сумок чаёв и пряников, доцент вернулась в Петербург прямо к заседанию кафедры. Делится с коллегами впечатлениями. «Ах, наша дорогая звёздочка… Та, которая подавала столько надежд… Она ведь пошла в монастырь. Вот фотографии, а на них мать Валерия…» Мимо проходит профессор живописи, дама «не в теме».
— Вы в своём уме? Человек, понимаете ли, из университета ушёл, сына бросил, а вы нахваливаете! Как же можно!
— Уважаемая NN, Вы о чём? Какого сына? У нашей выпускницы нет сына.
— Но вы же только что сами сказали, что есть!
— ?!
— Как же, «Мать мальчика Валерия». Вы же так сказали?
… Вы, уважаемый читатель, всё поняли. Справка: университет я не бросила, закончила по первому разряду.
***
Идут однажды к парковке семьи прихожан монастыря после окончания занятий в воскресной школе. Мы тепло распрощались, обнялись на дорожку. Не проходит и десяти минут, как звонит мне Надежда Лаврова:
— Мать Валерия, тут кроме Вас никто больше это имя из монахинь не носит?
— Нет, конечно, а что?
— Просто мы сейчас зашли в туалет на улице, а перед входом в это чудесное заведение стоит монахиня и просит милостыню.
— И что?
— Странно нам стало. Не может монахиня из вашего монастыря милостыню выпрашивать. Мы спросили ее, от- куда она и как её зовут.
— Интересно, какой был ответ, Надь?
— Её зовут инокиня Валерия и она из этого монастыря.
— Быть не может!
— В том то и дело! Мы ей тоже самое говорим, что Вы тут одна единственная с таким именем и что мы от Вас идём.
— А она что?
— Она нахмурилась и стала нам выговаривать, что это не она, а мы ошиблись. И вообще, что надо подавать, когда люди, а тем более монахи, просят. Через 5 минут мы вышли из туалета, а её уже и след простыл…
***
А вот история, которую рассказала мне сестра с редким именем Спиридона.
— Однажды меня накрыла черная полоса. Не хотелось вставать на службу, исполнять послушания. Устала. И снится мне, будто матушка игуменья отпускает меня на день к святителю Спиридону на о. Корфу.
— Ты уже была там однажды, дорогу знаешь. Помолись своему святому и возвращайся, — произнесла Матушка и благословила меня.
Я стою в комнатке напротив раки святителя. Он лежит, покрытый копотью веков. Прикладываются паломники, просят, просят. Ушли. Робко подхожу во сне к раке и я, начинаю рассказывать своему Небесному покровителю о печалях и горестях юной иноческой жизни. Вдруг святитель садится в раке и словно священник на исповеди, начинает давать мне советы. Затем он просит немного подождать: «сейчас песнь Божией Матери, я как епископ иду кадить храм, прославлять Царицу Небесную». Святитель стоит передо мной во весь рост в старинном облачении и разжигает кадило. Затем с благоговением под звуки пения «Честнейшей» обходит свой собор. Возвращается и ложится в раку.