========== I ==========
I
Утренний свет щипал лицо и уже понемногу начинал мешать спать. Голова раскалывалась. Джин еле-еле открыла глаза. Она лежала на своей кровати в гостинице. Та даже не была расправлена. Инквизитор приподняла голову и оглянулась. Это был всё тот же дрянной люкс. В противоположном конце комнаты спала Ин. Рядом с кроватью Джин стоял маленький комод, на котором располагались две керамические бутылочки. От них слабо тянуло вином. Инквизитор взяла одну, внимательно оглядела и тщательно обнюхала. В голове мелькнуло ночное воспоминание. Джин опять посмотрела на спящего снайпера.
— … бляяяя…
Тут до мозга дошло, что она давеча нарушила покой ротовой полости спутницы своим языком. Лицо инквизитора налилось багрянцем. Она, скрипя суставами, попыталась встать с кровати. Но что-то пошло не так, и Джин тут же плюхнулась лицом в перьевую подушку. Сочленения организма отказывались сотрудничать. Инквизитор медленно перевернулась на спину. В это же мгновение жёлтый потолок люкса начал давить на психику. В комнате раздавался капающий звук. Ведро воды по центру комнаты понемногу набиралось. Сказывался вчерашний дождь. Джин медленно перешла в положение сидя. Это далось намного легче, чем попытка поднять всё её угашенное тело сразу. Её будто переехал каток. Очевидно, причиной являлись вчерашние медикаменты.
Усилием воли девушка активировала интерфейс в своём левом глазу. Затем она зашла в меню «состояние организма и встроенных имплантов». В окошке «самочувствие» замерцал статус «лёгкая интоксикация». Регенерация, унаследованная от вурдалака, была довольно странной штукой. Восстановление начиналось только тогда, когда клетки начинали умирать. До того момента очищение крови особо не производилось. А потому Джин была подвержена влиянию лёгких ядов, наркотиков, алкоголя и тяжёлого похмелья. Все эти феномены не убивали клетки, но существенно отравляли жизнь. Сейчас инквизитор лезла в свой глазной компьютер, чтобы активировать один из механических органов. По идее, они должны были бы работать всё время. Но, так как они потребляли много энергии, а батарейки стоили дорого, Джин в ручном режиме включала и отключала нужные, стараясь экономить очки «онлайн-магазина». После приобретения боевого экзокостюма для работы в особо опасных условиях этих очков оставалось не так много. Девушка выбрала имплант печени и запустила процесс ускоренной очистки крови и тканей от токсинов.
Это был её любимый синтетический орган. В организме человека, а в особенности сильно мутировавшего человека, само по себе накапливается некоторое количество слабых естественных ядов. Очищение крови синтетической печенью всегда приносило небывалое облегчение командиру специального отдела духовенства. Так и сейчас: её суставы почувствовали лёгкость, голова ясность, а лёгкие свежесть. Бодрость понемногу вселялась в Джин. Глубоко вздохнув, она одним прыжком вскочила со своей кровати, пролетев над импровизированным столиком. Она встала по центру комнаты, упёрла руки в бока и оглядела трезвым ви́деньем своё убранство. Люкс был не так уж и плох собой. Инквизитор улыбнулась.
Однако после того, как взгляд упал на Ин, лицо опять окрасилось.
Нужно по-быстрому свалить в баню, пока она не проснулась.
Тут девушка подумала, что её прыжок через треть помещения мог бы быть и потише. Джин чуть слышно, на цыпочках, подошла к входу и лёгким движением запястья открыла дверь из комнаты. Она ещё раз обвела взглядом люкс и выскользнула наружу.
========== II ==========
II
Голова раскалывалась. Он еле-еле открыл глаза. С потолка одиночной камеры что-то капало. В центре тесной коморки уже образовалась небольшая лужица. Кажется, он так и заснул вчера ночью, сидя в углу. Хотя, честно признать, этот карцер сам был размером, как угол. Если сюда поставить четырёх взрослых мужчин, они как раз забьют эту комнатушку до отказа. Газэф огляделся. Карцер был выполнен из чёрного камня. Небольшое, размером с два спичечных коробка, окошко вверху камеры чуть освещало помещение. Снаружи раздавалось пение птиц. Большая железная дверь выполняла функцию одной из стен. Воин осознал, где он находится. Это был одиночный карцер в тюремном здании городской стражи. Местный полицейский участок. В этом убогом помещении его будут содержать до суда, выводя в туалет и на кормёжку по три раза в день, как какую-то собаку. Кровати нет и не предвидится. Но могло было быть и хуже. Камера была довольно чистой. Часто в таких собачьих будках были следы крови и человеческих экскрементов. Также стандартным для таких помещений был запах мочи и блевотины. Но тут ничего такого не наблюдалось. Можно было сказать, что ему повезло.
Газэф вспоминал вчерашний бой.
Мутант. Сранный мутант.
Он надеялся, что со времён барона Сигизмунда подобных тварей в этом городе не осталось. Видимо, он ошибался. Однако данное чучело привозное. Из самой столицы. То, что Империя снова пользуется услугами проклятых алхимиков — это плохой знак. Данный факт не только означает нарушение закона, но и является показателем того, что новое правительство не лучше прежнего. Фехтовальщик не верил в идеи революции. Он не был впечатлительным юношей или обиженным на жизнь крестьянином, которого налоги вынудили взяться за вилы. Экономические и правовые отношения для Газэфа ничего не значили. Воин считал всю эту затею четырёхгодичной давности бредом. Люди всё время стремятся к справедливости, однако, в конечном итоге, они и сами понятия не имеют, что это понятие означает. Обычно за словом «справедливость» стояло только отожранное пузо.
Так как Газэфу была чужда и идеология, и экономика, и мораль с ценностями, во время Красного Штандарта он просто отсиживался в тихом уголке страны, куда весть о смене правительства пришла без насилия. Местные на эту новость просто кивнули. По существу, для них изменилось только то, кому они теперь платят десятину. Остальное их совсем не касалось. Сам он уже не помнил, зачем вступил в местный небольшой мятеж. Однажды к нему в лачугу просто постучали старик и его протеже. Ольгерд просто попросил его помочь. И Газэф согласился. Ворчливого военного он знал со времён Альбека. Именно этот капитан имперской пехоты в своё время посодействовал тому, чтобы фехтовальщик предстал перед местным бароном. У парня был должок. Свой долг перед бароном тот уже исполнил. Старик был вторым кредитором. Воин задумался. Он осознал, что уже пятнадцать лет знал Ольгерда в звании капитана. Даже местные партизаны оставили его в этом же ранге. Это должно быть судьба. Парень ухмыльнулся.
В дверь камеры начали долбить.
— Заключённый! Встать!
Воин не спеша повиновался. Он с удивлением обнаружил, что это далось ему легко. Ни живот, ни руки, ни челюсть, куда вчера ночью прямой наводкой прилетел удар железной лапой, его не беспокоили. Единственное, что он сейчас испытывал, это недосып.
— Морду в стену! Спиной к двери!
Газэф послушно отошёл к стене и отвернулся. Скорее всего, сейчас поведут на допрос. Возможно с пристрастьем. Даже если он расколется, то всё будет в порядке. Знал он немного. Тем более, что Ванесса мертва, Ольгерд уже задержан, а где скрывается Дорея он не знал. Выпытывать из парня нечего. В камеру зашли двое стражников. Они еле помещались в эту тесную будку.
— Без фокусов, мразь.
У парня не оставалось ресурсов на фокусы. Оружие у него отобрали, а в рукопашном бою он был, откровенно говоря, слаб. Наверно, даже любитель в таверне мог бы его легко уделать, если речь зайдёт о кулаках. Один из увальней подошёл вплотную и сильно прижал воина к стенке. Второй нацепил кандалы. Сначала на руки. Потом на ноги. Стражники отошли от него и вышли из камеры.
— Лицом к двери! На выход!
Газэф повиновался. Вот он уже неспешно брёл по тюремному коридору, уныло позвякивая цепями. Для его роста и физики они были просто гигантскими. А также тяжёлыми. Если бы воину предложили жить всю свою оставшуюся жизнь в этих кандалах или умереть, то тот, скорее, выбрал бы второе. И не потому, что так сильно ценил свободу. Кандалы были жутко неудобными.
Двое провожатых неспешно брели рядом по обе стороны — спереди и сзади. Тот, что был впереди, постоянно озирался на смотрящего в пол парня.
— Толчёк?
Газэф мотнул головой. В туалет ему не хотелось. Последний раз он ел и пил только в больничной палате. Живот тихо урчал. Они, наконец, куда-то пришли. Первый стражник открыл массивную стальную дверь. Казалось, что на этой двери замков больше, чем во всех камерах, мимо которых они проходили, вместе взятых. В центре камеры стоял деревянный стол. По его сторонам стояло два железных стула. Один из них выглядел усиленным. Толстые ручки и ножки. Приварен к полу.