— Ну-ну! Не так быстро, — два ствола остановили меня за шаг до двери. Полковник зло посмотрел в мои глаза. — Теперь ты кое-что объяснишь нам.
— Внимательно слушаю.
— Во-первых, как тебе удалось три дня продержаться наверху? Во-вторых — что это такое? — полковник вынул из кармана мой серебряный нож. Тот был запаян в полиэтиленовый пакет, на ручке болталась бирка.
«Черт! И с чего их так заинтересовал мой нож? Нужно было его дома оставить… или спрятать по дороге. Теперь вот выкручивайся…»
— Это не мое! — ничего другого не оставалось — только дурака из себя корчить.
— Врешь, — уверенно заявил полковник. — Его у тебя изъяли вместе с остальными личными вещами… И ты не ответил на мой первый вопрос.
«Не прокатило. Ну, попытаться-то стоило…»
— Я проспал, — со стороны это звучало просто глупо.
— Все три дня?
— Да. Проснулся сегодня утром. Один, в темноте. Вышел на пустую улицу, подошел к патрульной машине — в ней никого не было. Затем двинул сюда.
— Ладно, — махнул рукой седовласый полковник. Его иссеченное морщинами лицо выражало неудовлетворение. — Предположим, мы тебе поверили. Но что скажешь про нож? Почему он из серебра?
— Это подарок. Нож-то сувенирный, мне его любимая девушка на день рождения подарила, — соврал я. — Да и не серебряный он совсем, а с напылением. Но все равно нож мне очень дорог, потому с собой и взял.
Полковник выразительно посмотрел на Стальского. Тот едва заметно кивнул. Оба гадко улыбнулись.
Как оказалось, отсидка в маленькой каморке была далеко не самым скверным времяпрепровождением. Но этого факта я тогда не знал и воспринял освобождение с ошибочным оптимизмом.
— Рожей в стену! — рявкнул Стальский. — Сейчас мы отведем тебя в штаб, получишь кое-какие инструкции.
Вот эти вот «инструкции» мне совершенно не понравились. Даже бы сказал, неслабо напугали. Но спорить с вооруженными и решительно настроенными солдатами было верхом неосмотрительности, и я покорно двинулся по мрачным коридорам. Чем ниже мы спускались, тем отчетливей ощущал, как на меня давит масса бетона и земли над головой. Убежище было огромным, глубоким и донельзя неуютным. Воздух казался тяжелым, на языке чувствовался отвратительный привкус прелого — будто сжевал сырой гриб. Спустившись на один уровень вниз, мы перешли с лестницы в узкий душный коридорчик. Каменные ступени, делая крутой поворот, уходили глубже в землю. Там, судя по пластиковой вывеске, хранились продукты и вещи.
— Почти пришли, — скучающим голосом сообщил мне майор. Полковник всю дорогу шел молча, словно с головой погрузился в раздумья.
Внезапно на нашем пути, будто из небытия, появилась тяжелая стальная дверь. Не новая, но с виду довольно прочная. Полковник сунул руку в карман и вытащил оттуда целую связку магнитных ключей. Приложив один из них к специальному разъему, он пробежался пальцами по цифрам. Где-то клацнуло, послышался шум работающего механизма, и дверь медленно распахнулась.
Я нервно сглотнул — из дверного проема на нас грозно и весело смотрело черное жерло пулемета на подвижной платформе.
— Девять с половиной и три четверти! — быстро проговорил полковник.
— Пароль верный, — только тогда я заметил бледного солдата, что сидел на небольшом железном стульчике сбоку от орудия. Можно было порадоваться за находчивость строителей убежища — хитро придумано, ничего не скажешь!
Мы обогнули железного гиганта и нырнули в едва заметный проход. Штаб представлял собой четыре комнаты, постепенно переходящие одна в другую. В первых двух комнатенках стояли допотопные пружинные кровати. Причем из трех десятков застелено было только девять — остальные пустовали. Рядом с кроватями располагались приземистые шкафчики.
— Вас так мало? — я не смог сдержать удивления.
Полковник остановился, неопределенно хмыкнул и снова пошел вперед. Когда он скрылся за очередной дверью, какой-то солдат зло и больно ткнул меня прикладом в спину.
— Держи свой поганый рот на замке! — прошипел он над самым моим ухом.
Это было грубо. Невежливо и грубо. Я слегка обернулся, чтобы рассмотреть конвоира — молодой, глаза горят, губы сжались в одну тонкую линию. Он был перепуган до поросячьего визга, хотел отыграться за свой страх на мне.
— Интересно, а без автомата ты такой же смелый? — вполне дружелюбно, но с долей сарказма в голосе спросил я.
Было заметно, как вспыхнуло лицо солдата, он уже открыл рот, но тут в комнату вошел приотставший майор.
— Перерыв себе устроили? Чего стоите, пошли вперед!
Молодой солдат нервно дернул щекой, но сдержался.
Из второй комнаты мы перешли в какую-то подземную радиорубку. Здесь повсюду громоздились непонятные телефоны, портативные рации, с потолка и стен свисали толстые шнуры и провода. Возле большого прямоугольного стола на стену был приколот подробный план города. На некоторых участках карты что-то было помечено голубыми и красными фишками. Над ней безвольно висела старая настенная лампа.
— Куда уставился? — недовольно спросил майор.
— Изучаю план города. Хочу запомнить самую короткую дорогу. Вдруг на своих двоих сваливать придется?
— Это вряд ли. — Голос Стальского отдавал обреченностью.
В который уже раз я почувствовал, как задрожали мои пальцы. Хоть и знал, что ни разу не попадался военным патрулям, а на душе все равно стало неимоверно гадко и противно… А вдруг у них действительно против меня что-то есть? За незаконное проникновение на закрытый объект можно надолго прописаться в застенках местных казематов. А вот там мне точно делать нечего.
— Заходи! — буркнул майор и быстро прошествовал в последнюю комнату.
Главным убранством здесь служили подвесные шкафчики и полки. Я машинально насчитал аж шесть рядов. На полках чего только не было: от старых коричневых картонных папок и пожелтевших от времени бумаг до узлов с военной формой и запечатанных пайков иностранного легиона. В самом углу, один на другом, лежали три деревянных ящика темно-зеленого цвета. Посредине комнатушки стоял небольшой письменный стол, а рядом с ним несколько стульев. За столом сидел уже знакомый мне «доктор Айболит». Сдвинув на самый кончик носа круглые очки, он, с каким-то дурашливым выражением на лице, рассматривал два исписанных листа.
— Занимательно… — шептал он, будто не замечая нас. — Просто колоссально! Столько лет эволюции, столько открытий, а тут…
— Эй, профессор! — прикрикнул на Айболита полковник. — Мы пришли.
Тот вздрогнул, тряхнул головой и попытался сфокусировать свое внимание на нас.
— Да-да, я вижу, это вы, — пробормотал он. Затем поправил очки и посмотрел на меня.
— Здравствуйте еще раз, — я вежливо кивнул. — Извините, если помешали.
Доктор непонимающе взглянул на майора. Тот скривился.
— Он у нас шутник-затейник, — пояснил Стальский. — Веселый очень. Видимо, от того, что любит шастать там, где не положено, и брать то, что ему не принадлежит.
Когда майор произносил последнюю фразу, я постарался придать лицу отрешенное выражение. Судя по блеснувшим глазам полковника — вышло у меня хреново. Ну и ладно, не очень-то и старался.
Майор кивнул конвоирам на дверь, и оба солдата поспешили выйти.
Когда офицеры расселись, я тоже, без обиняков, умостился на стуле. Они рассматривали меня как какое-то редкое животное, особенно любопытно зыркал гадкий Айболит.
— Не буду ломать комедию — мы знаем, кто ты такой, и чем зарабатываешь на жизнь, — полковник говорил медленно, негромко, но очень уверенно. — Что на это скажешь?
— А что я вам еще сказать могу? — голос мой предательски дрожал. — Раз уж и так все знаете.
— Ну, мог спросить, к примеру, чего мы от тебя хотим, или откуда узнали, что ты редкий проходимец и вор.
— Я — вор? У вас совсем крышу снесло. На воздухе надо чаще бывать, а то сами знаете: кислородное голодание там… и всякое прочее. У кого хочешь мозги набекрень.
— А кто ты тогда, если не вор и не расхититель государственного имущества? — удивился Стальский.
— Бард-песенник, — брякнул я, но потом снисходительно улыбнулся. — Горожанин, мирный. К тому же, временно безработный. Но, уверяю вас, вором никогда не был. И не буду!