— Плохой день и привет из прошлого, — отвечаю ему. — Мне просто напомнили, что я вовсе не хороший человек и ублюдок, которому не место в приличном обществе.
— Зря так думаешь.
— Считаешь?
— Человеку которому плевать на всех вокруг, не будет поддаваться на провокации одного типа идти и спасать другого. Ты можешь этого не замечать, но это заметно.
— Ты прямо все знаешь.
— Кое-что в жизни понимаю, — усмехнулся он.
— Какой мудрец. Но изливать тебе душу мне как-то не хочется.
— Да я и не прошу. Но может стать легче.
— Давай ты первый, а я посмотрю.
— Хочешь узнать, как я докатился до жизни такой?
— А давай. Мне любопытно, — заявил я, попутно отбиваясь от ручонок Болтушки, что начала лезть к моей порции еды.
Пришлось звать официантку за добавкой.
— Ну хорошо. Я расскажу…
— Уважение! В этой стране больше нет уважения к людям! Особенно к нам! — громкий и сердитый голос отца как обычно звучал над обеденным столом. — Именно мы подняли эту страну с колен и так она отплатила нам! Просто выбросила в нищету! Пока черные братья прозябают в грязи эти белые уроды пируют за наш счет! Именно на таких как мы держится все общество, но мы в свой адрес получаем только насмешки и напоминание, что мы просто ниггеры!
Отец всегда так говорил.
Это была одна из любимых тем.
Билли сколько себя помнил, не мог сказать бывали ли другие дни, когда папа не жаловался на что-то. Казалось, что этот немолодой полноватый лысеющий мужчина, одетый в майку и спортивные штаны только и мог говорить на эту тему. И больше всего он любил рассказывать, как он ненавидит всех этих «белых угнетателей», что присваивают себе труд и славу «черных братьев».
И когда маленький мальчик смотрел как выглядят районы «белых» и его родной, то и сам верил во все сказанное…
— Отец всегда был для меня авторитетом, — говорил Билли немного отпив чай. Не сладкий чай он терпеть не мог, но диетолог велел урезать количество сахара, потому тот и терпел. Зато это помогало немного отвлечься.
Ему было несколько неловко рассказывать о себе, ведь он раньше так никогда не делал. Его прошлое было только его дело и никому он ничего не говорил. А вот сейчас…
«Я и правда сильно изменился», — усмехнулся он про себя.
Да, а потому он продолжил говорить.
— Увидь меня сейчас папаша в компании с белым, которого я угощаю ужином, он бы ворчал по этому поводу еще недели три, — усмехнулся Билл.
— И как же так вышло, что ты не стал «типичным черным братом»? — спросил Ник.
— Потому что каждый раз, когда отец начинал зачитывать эту тему мне и двум моим старшим братьям, в разговор всегда вступала она…
— Ой, хватит уже этого нытья, Роберт, — подняла на него свой сердитый взгляд худощавая старушка с завитыми седыми волосами, одетая в свое любимое цветочное красное платье. — Ты нищий безработный придурок, который даже не работает. Ты просто живешь на пособии, торгуешь креком с друзьями и ноешь. Вместо того чтобы получать образование, ты предпочитал грабить магазины во время погромов БЛМ. Ничего ты полезного для общества никогда не делал и тебе белые тоже ничего плохого не делали.
— Заткнись, мать! Ты вообще на чьей стороне? Как ты можешь отворачиваться от правды⁈ — злился папа, смотря на бабушку.
— А я как раз и на стороне правды, — фыркнула она. — Я всю жизнь работала, и твой отец тоже был уважаемым человеком, что делом доказывал, что он настоящий мужчина, царствие ему небесное. Ты же просто лентяй, который винит в своих проблемах всех, кроме себя. И не надо эту позорную идеологию навязывать детям, они вполне еще могут вырасти приличным людьми.
Их ссоры были обычным делом за столом, а потому никто не обращал внимание. Чарли и Сэм просто смотрели мультики по телевизору и только маленький Билли не любил, когда старшие ссорятся.
— Бабушка всегда говорила, что за человека отвечают его поступки и нужно делом доказывать себя. Она приучала меня ходить в школу и ругала, когда я прогуливал уроки. Отец либо постоянно сидел за телеком, либо гулял со своими друзьями, а потому воспитывала меня в основном бабушка… Однако я все равно уважал и любил отца, считая, что он прав, но умалчивал об этом при бабуле…
Он с улыбкой вспоминал теплую улыбку старушки, её голос чем-то похожий на треск костра, что убаюкивал собой. Как она любила петь и часто выступала в церкви вместе с другими женщинами. Он любил ходить с ней в церковь и петь со всеми, там было весело и уютно…