Многое сделал горный инженер И. П. Шангин, в 1815—1816 годах обследовавший степь в районе Петропавловска и тогда еще не существовавших Кокчетава, Атбасара и Акмолинска. Искал Шангин залежи природных ископаемых, следы прошлых горных выработок, но попутно описывал и встречавшиеся ему археологические памятники. Следствием этой научной экспедиции стал труд «Дневные записки путешествия в степи киргиз-кайсаков Средней орды Колывано-Воскресенских заводов бергшворнера Ивана Шангина», извлечения из которого в 1816 году публиковались в нескольких номерах «Вестника Европы», в 1820 году — в «Сибирском вестнике», а в 1883 году — в «Горном журнале». Благодаря Шангину наука узнала о многих памятниках древней материальной культуры. Он рассказал об остатках крепостей и поселений на Ишиме и впадающей в Ишим речке Аккайрак, улутауской пещере Айдагарлы; мавзолеях и погребениях, расположенных в долинах рек Жаксы-Кон, Жаман-Кон и Нура; большом вале, сооруженном из правильно отесанных четырехугольных порфировых камней, который встретился ему, когда он осматривал атбасарскую степь. И. П. Шангин лично проверил сообщения П. И. Рычкова о Татагае, подтвердив, что такой город действительно существовал. Среди развалин он выделил кирпичное здание, которое, по его мнению, служило храмом, имело внутри колонны и оштукатуренные стены. На правом берегу Нуры, в 50 верстах от озера Кургальджин, Шангин описал развалины укрепления.
Следы Татагая (местные жители именуют его Бытогаем) сохранились до наших дней в виде поросших травой, задерновавшихся бугров. Раскопки не производились. При обследовании городища экспедиция Целиноградского областного историко-краеведческого музея сделала два небольших шурфа. В них добыто несколько квадратных кирпичей белого цвета, которые экспонируются в музее вместе с другими археологическими находками.
Весьма интересны «Записки о некоторых народах и землях средней части Азии Филиппа Назарова, Отдельного Сибирского корпуса переводчика, посыланного в Коканд в 1813 и 1814 годах», изданные в 1821 году Академией наук. Командир войск сибирских линий Г. И. Глазенап направил в 1813 году Назарова к кокандскому правителю Омархану, чтобы уладить конфликт в связи со случайным убийством в Петропавловске кокандского посланника, возвращавшегося из Петербурга с царского приема.
Следуя через приишимскую степь, Назаров вел записи. В его путевых наблюдениях отразился проницательный ум, способный на объективные суждения об окружающей действительности. Внимание Назарова привлекали не только практические цели поездки, но и своеобразная природа Сарыарки.
«Дикие места сии и царствующая в окрестностях тишина производят какое-то неизъяснимое уныние», — невесело, как бы мимоходом фиксирует он — мы вполне отчетливо представляем себе пустыню, по которой совершалось изнурительное, многодневное путешествие Назарова.
Записи делались аккуратно и подробно:
«Дабы не сбиться с тракта, разведывали, где кочует с Копытскою (Карпыковской — А. Д.) волостию султан Худай-Менда[11], славящийся неограниченным уважением и властию над соседственными киргизами, надеясь выпросить у него вожатых, которые знают водяные и безопасные места. Нас уведомили, что он кочует за рекою Ишимом, у реки Нуры, при урочище Акмуле[12].
На другой день мы выступили к Ишиму, перешли реку вброд при урочище Хотай-Берген и остановились в сем месте на трое суток. Казаки ловили белую рыбу, и весь караван ею питался. Сделав совет с караваном, мы послали к султану Худай-Менде, дабы он снабдил нас 2-мя вожатыми и позволил бы пройти с караваном по его волости... Султан Худай-Менда дал нам проводниками 16-летнего сына своего, султана Конгур-Ульжу[13] племянника Балхаира»[14].
Представляют краеведческий интерес «Записки о киргиз-кайсаках Средней орды», которые полковник С Б. Броневский в 1825 году вел во время своего проезда через атбасарские и акмолинские степи, а в 1830 опубликовал их в «Отечественных записках».
В 1830—1831 годах по поручению основателя Акмолинска Ф. И. Шубина сотник Шахматов, дважды побывав в летних экспедициях по окрестностям, нанес на топографическую карту юго-западную часть современной Целиноградской области, описал озеро Кургальджин, зарисовал развалины Татагая.
К наиболее фундаментальным исследователям первой половины прошлого столетия относится А. И. Левшин. А. С. Пушкин высоко оценил его статью «Этнографические известия о киргиз-кайсацких, или киргиз-казачьих ордах» и в 1831 году добился опубликования ее в «Литературной газете». Трехтомное «Описание киргиз-казачьих, или киргиз-кайсацких, орд и степей» А. И. Левшина было издано в 1832 году в Петербурге. Оно сопровождено географической картой Казахстана на уровне знаний того времени, содержит разнообразный материал о кочевьях, расположенных по Тоболу, Ишиму, Нуре, Сарысу, Кулан-Утпесу, Жаксы-Кону, Жаман-Кону и озерам Кургальджинской системы.
Левшин первым из русских ученых высказался против неправильного наименования казахов.
«Приступая к историческому описанию киргиз-кайсаков,— говорил он,— первою обязанностью почитаем сказать, что им дают в Европе чужое имя, которым ни сами они себя, ни их соседы, исключая россиян, их не называют... Скажем, что название Казак, перешедшее в средних веках и ко многим отраслям русского племени, принадлежит киргиз-кайсацким ордам с начала их существования, и что оне себя доныне иначе не называют, как казаками (казак). Под сим же именем известны они персиянам, бухарцам, хивинцам и прочим народам Азии. До XVIII столетия и в России не знали киргиз-кайсаков, а именовали их казаками, казачьего ордою»[15].
Протесты ученого, разумеется, ничего не изменили — консервативные сановники отнеслись к ним равнодушно. Тем не менее высказывания Левшина оставили след в сознании прогрессивной русской и казахской общественности. Ч. Ч. Валиханов, относившийся к Левшину с большим уважением, назвал его Геродотом казахского народа.
Труды А. И. Левшина и теперь не потеряли научной ценности, широко используются исследователями.
Северный и Центральный Казахстан с его природными богатствами, древней историей и культурой привлекал к себе неослабное внимание. В отечественной и зарубежной печати из года в год увеличивалось количество очерков, статей, дневниковых записей и книг, освещавших различные вопросы далекого прошлого и настоящего. У нас занимались этим главным образом офицеры и государственные чиновники, сочетавшие исполнение служебных обязанностей с исследовательской работой.
АКМОЛИНСКИЙ ПРИКАЗ[16]
В начале XIX века наследственная ханская власть в казахских степях стала изживать себя. Маловлиятельные ханы не только не обеспечивали проведения политики царизма, но и усиливали свои сепаратистские устремления. Самовольство и жестокость ханов нередко озлобляли подданных. В начале прошлого века, со смертью Букея и Вали — последних ханов Среднего жуза (Средней орды), новые ханы не были утверждены. Царским указом от 22 июня 1822 года Сибирь разделили на Западную и Восточную. К Западной были причислены губернии Тобольская, Томская и вновь образованная Омская область. Центром главного западного управления и резиденцией генерал-губернатора стал Тобольск, областным центром — Омск.
В том же году Средний жуз (современные территории Северо-Казахстанской, Кокчетавской, Тургайской, Целиноградской, Карагандинской, Джезказганской, Павлодарской, Семипалатинской, Восточно-Казахстанской и частично Кустанайской областей) приписали к Омской области, назвав проживавших в нем казахов «сибирскими киргизами». Кочевья Среднего жуза были разбиты на округа «внутренние» (Омский, Петропавловский, Семипалатинский, Усть-Каменогорский) и «внешние», лежавшие в глубине степей за укрепленной пограничной линией, соприкасавшиеся «с землями, от России не зависящими». Округа подразделялись на волости и аулы. Аулами управляли старшины, волостями — султаны, избираемые на три года. Волостные султаны в свою очередь на такой же срок выбирали старшего султана, который, получив офицерское звание (не ниже майора), на правах председателя возглавлял окружной приказ. Таким образом была устранена традиционная власть ханов и заменена выборной системой. Это нанесло удар по феодализму и родовому строю.
Старшие султаны непосредственно подчинялись находившемуся в Омске областному начальнику, осуществлявшему общее руководство «Областью Сибирских киргизов»[17].