– А это возможно? – не смогла сдержать любопытства.
– Нет, это невозможно. Поэтому я и говорю: попыток. Итак?
– Я больше не буду, – что еще оставалось, больно было так, что едва сдерживалась, чтоб не вскрикнуть.
– Ты мне обещаешь?
– Да, да, я обещаю, пожалуйста, – я почти уже плакала.
Руки он отпустил. Морщась, потерла запястья. Вроде не сломал, но синяки еще неделю сходить будут. И хорошо, если только одну. Попыталась встать, и поняла, что второй рукой он меня по-прежнему крепко держит.
– Я же сказала, – затравленно повернула голову, чтобы взглянуть в его лицо.
– Молодец, – улыбнулся он, – хорошо, когда разум торжествует. А теперь поцелуй меня. Мне будет приятно.
Его безумные (иначе и не скажешь) глаза мерцали близко-близко. Одна его рука обхватила меня за талию, заставляя развернуться к нему всем корпусом, другая впилась в основания волос, не позволяя отстраниться. Его губы медленно приблизились. Я дернулась подстреленной птицей, в ужасе от происходящего. Поцелуй с ним был для меня в тот миг равносилен смерти. Потому что и был дорогой к смерти.
Его губы замерли в миллиметре от моих. Скользнули вдоль щеки к уху.
– Ты настолько боишься целоваться? – прошептал едва слышно. Едва касаясь, обвел языком мочку уха, скользнул вниз вдоль шеи, легко поцеловал в основание плеча. Я дрожала.
– Так поцеловать? – вновь шепнул он мне прямо в ухо, – или укусить?
– Пожалуйста, пожалуйста, – умоляла я, уже не веря, что он услышит.
– Пожалуйста что? – выдохнул он мне в губы.
– Пожалуйста, отпустите.
Он отпустил. Причем так резко, что я едва не упала, ведь все это время я пыталась от него отстраниться. Соскочила с его колен и опрометью бросилась к выходу. На бегу едва не запнулась о собственную сумку. Подхватила ее, рванула к двери, и даже успела ее немного приоткрыть. А потом его сильная ладонь заставила дверь закрыться. Более того, он достал из кармана ключ и несколько раз провернул его в замке.
– Не так быстро, Лариса.
Я обреченно обернулась, подпирая спиной дверь и прижимая к груди сумку.
– Давай присядем, и я тебе кое-что объясню.
Я помотала головой. Спасибо, насиделась. Милейшие люди вампиры. Одна беда, что нелюди.
– Обещаю, больше никаких смелых экспериментов.
– Так это был «смелый эксперимент»?!
– Прости, что так напугал. Но я должен был убедиться наверняка.
– Убедиться в чем?
– Присядь, пожалуйста.
Присела. Вот прям где стояла, там и присела, съехав спиной вниз по запертой двери. Он пожал плечами и тоже уселся на пол, в двух шагах от меня, сложив сцепленные в замок руки на торчащей кверху коленке.
– Костюмчик не попортите? – не удержалась я.
– На покупку внеочередного костюма я зарабатываю. Послушай меня сейчас внимательно, ладно? Я позвал тебя не ради праздного любопытства, и не от того, что мне не с кем целоваться. Ты серьезно больна, Лариса.
Если я думала, что он меня уже ничем не удивит, то глубоко заблуждалась.
– Уверяю вас, куратор, я чувствую себя прекрасно, если только не простудилась сегодня на морозе.
Особенно когда вы не ломаете мне руки и не лезете целоваться.
– Ты замерзла, но насколько я могу чувствовать, пока не простудилась. Проблема в другом.
– Да? И чем же, по-вашему, я больна?
– Это редкое генетическое заболевание, совершенно не изученное в человеческой медицине, поскольку предыдущий подобный случай был зафиксирован более двухсот лет назад. Да и тогда он был единичен. Вампиры, впрочем, проблемой занимались. Даже дали этой болезни достаточно сложное наименование, которое я сейчас даже произносить не стану. Потому что ни к чему, да и не помню, если честно. А вот путей решения этой проблемы, увы, найдено не было. Догадаешься, о чем идет речь?
– Я не вампир, на что мне ваши заморочки.
– Они не наши, Лариса, они всерьез угрожают твоему благополучию. Выражаясь простым языком, это называется невосприимчивость. Патологическая невосприимчивость голоса крови. Тебе знаком этот термин?
– Голос крови? Да, папа мне объяснял. Он сказал, что у меня он ослаблен.
– У тебя он отсутствует. Вообще. Более того, любая моя попытка воздействовать на тебя путем активизации нашей кровной связи, вызывает сильнейшую реакцию отторжения.
Воздействовать путем активизации – вот это как, интересно? То есть они на нас воздействуют, заставляя себя желать? Желать вновь стать их пищей? В самом деле зомбируют, я тогда сгоряча ляпнула, а это и вправду так? Я в ужасе сглотнула. То-то глаза у них временами мерцают так неприятно… И тот, на Горе, тоже все хотел, чтобы я взглянула ему в глаза… То есть это вот такая у нас свобода?.. Но он сказал, что на меня он воздействовать не может.