“…Сегодня я стал жрецом. Неожиданно для самого себя. Но ничего лучше я не придумал. Дети гораздо выше меня, а я никогда не считался низкорослым. Их фигурные клыки не имеют ничего общего с клыками людей. И они не стареют. Даже, пожалуй, не взрослеют. Хотя они очень давно живут в воздушном городе, ни один из них не развился больше, чем на восемь лет. Ни физически, ни умственно. Это не значит, что они глупы, просто есть вещи, недоступные детям. Зато они не болеют. Совсем.
Объяснить все эти различия было бы непросто и взрослому, а они остаются детьми. К тому же мы не хотим напоминать им об ужасах похищения. Они ничего не знают об экспериментах, так изменивших их. Правда, мы сами знаем о них ненамного больше. Но отвечать на их вопросы очень сложно. Они смотрели видео о древних мифах, там были боги с головами животных. Дети спрашивали, почему те создания так отличаются от людей и почему отличаются они сами. И спрашивали, не относятся ли они сами к богам. Я не смог придумать ничего лучше, чем согласиться с ними. После этого они перестали спрашивать, почему им нельзя жить с другими людьми. Боги не общаются со смертными. Но мне автоматически пришлось стать жрецом – то есть связующим звеном между ними и обычными горожанами. Как жаль, что я не могу оставаться в воздушном городе дольше восьми часов подряд. А потом еще приходится долго восстанавливаться. И жаль, что посвященных очень мало. Иной раз за неделю дети видят не больше двух человек. Хорошо, что робототехника у нас на должном уровне. Роботы присматривают за детьми круглосуточно. Дети всегда в безопасности. Это утешает”.
“…До сих пор не могу прийти в себя от того ужаса, что мне пришлось пережить. Я ведь даже предположить ничего подобного не мог. Мне представлялась история со счастливым концом. Ведь научились же справляться с последствиями радиации у детей – разрыв малого купола заставил найти решение. Для взрослых эффективного лекарства все еще нет, мне по-прежнему не следует проводить в воздушном городе больше восьми часов. А дети так просили с кем-нибудь поиграть…
Я надеялся, что таким образом удастся подружить малышей, хоть они и очень сильно отличаются друг от друга. В городе была девочка, из-за болезни она могла передвигаться только на костылях. И другие дети с ней не хотели играть, она ведь не могла бегать, как они. Я предложил ее матери – отца у девочки нет – свозить малышку в воздушный город, там много игрушек и она сможет поиграть с другими детьми. Мать согласилась, надела дочери нарядное платье и поручила ее моим заботам. Мы полетели в воздушный город. Сначала все было хорошо. Если она и испугалась детей, то не подала виду. Дети тоже не очень удивились тому, как она выглядит. Я предупредил, чтобы они были аккуратны в играх, потому что гостья не может быстро бегать. Они все вместе строили замок из кубиков. Я сделал несколько кадров, на одних – все вместе, на других – только улыбающаяся девочка. После ужина мне пришлось вернуться. Проклятие восьми часов! Но уж лучше бы я остался. Вдруг бы да выдержал?
Я прилетел утром, чтобы отвезти девочку к ее матери. Но везти было некого. Я даже не представлял, что дети могут быть настолько жестоки! Я забрал ее истерзанное тело и вернулся, не сказав детям ни слова. У меня просто не было никаких слов. Ведь она же тоже была ребенком!
К ее матери пошел мой коллега. Он сказал, что ее дочь пока не хочет возвращаться домой, потому что там ей есть с кем играть и много интересных вещей. Мои кадры очень пригодились. Коллега сделал копии для несчастной женщины, которая еще не знает о своем горе. Я бы не смог все это сказать после того, как видел ее дочь мертвой. Что с ней сделали! Это ужасно. Мы похоронили бедняжку рядом с подземным городом. Здесь ее могила не привлечет внимания.
Не знаю, как мы скажем о случившемся ее матери. Не думал, что доживу до такого ужаса. Не думал даже, что он возможен. Хорошо, что я старик, и мне осталось недолго. Но проживи я хоть тысячу лет, не смог бы забыть бедную девочку. Как сначала она ехала в гости в нарядном платье и что потом с ней сделали. Это я виноват в ее смерти!”
“…Сегодня я был у детей в последний раз. Я прилетал вместе с жрецом Николасом, чтобы познакомить его с ними. Он – сын одного из наших коллег, юноша очень любит отца и поклялся хранить нашу тайну. Надеюсь, отец не ошибся в нем. Сам я слишком стар, чтобы и дальше быть жрецом. Да и что скрывать, эта трагичная история подкосила меня. Мать бедной девочки тоже погибла, это был несчастный случай. Я навестил ее в больнице, она была очень плоха, но узнала меня. Женщина просила меня позаботиться о ее дочери, потому что у малышки больше никого нет. Я обещал ей. В тот же день она умерла. Теперь мне не придется сообщать ей о гибели девочки. Но мне пришлось дать обещание, которое я заведомо не мог выполнить. Причем человеку, которому уже не смогу ничего объяснить.