– Чтобы что-то изменить, нужно, чтоб тебя это достало.
Я медленно повернул голову и посмотрел на соседа, я уже и забыл, что тут кто-то есть.
– Ты согласен со мной? – он тоже повернул голову и пристально посмотрел мне в глаза.
– Ну… я… да… наверно, – не думал, что за три дня молчания можно разучиться говорить. Мой голос так чужд для меня.
Окружающие меня события кажутся мне нереальными. Остались считанные дни до подписи главного врача внизу моего бланка с выпиской, а он внушает мне абсурдную идею.
– Дождь – предвестник начала, он что-то вроде выстрела на старте для нас.
Своим молчанием я даю понять, что не понимаю, о чем идет речь.
– По-твоему, все происходит случайно? А если в следующий раз дождь пойдет только через полгода?
Нет, нет, я не буду его слушать, это очередной фанатик своей собственной реальности, только с хорошим талантом убеждать.
– Причем тут я? – говорю ему. – Это твое дело, я не хочу в него ввязываться.
– Сегодня суббота, на улице дождь, и ты больше не хочешь тут находиться.
Пассивный образ жизни дает о себе знать в такие моменты. Мои жилы натянуты подобно стальному тросу, мышцы наполняются солью, а сердце карданом стучит с внутренней стороны грудной клетки. Я вымок до нитки. Кровь требует нереальный объем кислорода, она бежит по моим венам, напором вымывая мышечную соль. Повышается температура тела. Потовые железы брызжут охлаждающей жидкостью. Все сковывает свинцом, но я продолжаю бежать. Мой страх, резко переходящий в панику, вызывает неудержимый смех, из-за чего дыхание сбивается еще больше.
Я – предатель собственных надежд.
Я – исполнитель чужой воли.
Я – непослушный приемный сын самонадеянности.
Первая цель – спуск на второй этаж.
У моего гида все под контролем. Он уже проделывал наш предстоящий путь более года назад. Чтоб пройти тихо, нужно стать тишиной, передвигаться, как тишина, думать, как тишина. Если задержишь дыхание, долго не продержишься, последствие – глубокая одышка – ты проиграл! Дыхание ровное, медленное, спокойное. Руки скрещены на груди, обувь снята, носки оставлены. Пол моют ночью, хлюпанье и прилипание голых стоп ног в таком случае неизбежно. Не оглядывайся в надежде кого-то увидеть.
Дверь на лестничную площадку преодолена.
Если открывать ее медленно, она обязательно заскрипит, эхо бетонных стен разнесет раздражающий вопль несмазанных шарниров по всем этажам – ты проиграл! Открываешь резким толчком, приподняв ее за ручку вверх. На втором этаже, куда мы направляемся, есть отверстие в стене для сбрасывания грязного белья, примерно метр на метр. Прыгнул вниз, назад пути уже не будет. Залазишь ногами вперед, иначе сломаешь шею, внизу квадратной трубы стоит бадья с бельем, неизвестно, пустая она или полная. Высота в два этажа, во время спуска придерживаешься об стены, для скольжения пригодились неснятые носки. Кто спускается последним, должен дождаться, пока первый вылезет из бадьи. Нам повезло, она наполовину полная.
Спуск со второго этажа преодолен.
Здесь внизу подвальное помещение с большими воротами для въезда машин, забирающих белье на стирку. Обычных дверей на выход нет. Если ждешь, пока отроют ворота, – ты проиграл! Нужно аккуратно переставить ящики с порошками, моющими средствами и отбеливателями, тем самым освободив канализационный люк.
Основной этап выхода из клиники преодолен.
Спустившись в канализационный коридор, он открыл какой-то ящик и достал оттуда два фонарика и две пары ботинок, подходивших нам по размеру.
Я бежал, и моя обувь наполнялась водой, пробиваясь сквозь дыры, образованные при пересечении сил времени и силы качества. Мерцающий по сторонам свет фонариков, хлюпанье водосточных вод, глубокое дыханье, жуткая вонь плесени, сырых бетонных стен и мокрых крыс.