Нас сегодня двое размышляющих о смерти… Я и она. Она в метрах 30-ти от меня, стоит за бордюром моста с распахнутыми, словно крылья, руками.
Если я найду в себе силы вернуться к началу моста, возможно, меня спасут врачи из стоявшей там машины скорой помощи…
Если я найду в себе силы пойти вперед, возможно, я спасу девушку, намеревающуюся покончить с собой…
Я могу не дойти до врачей, тогда она разобьет себе голову об камни на дне моря. Пойдя же к ней, есть вероятность, что сегодня на этом мост лишь один уйдет в мир иной. Тому, у кого нет родных, нет прошлого, нет имени, тому нечего терять…
Я встал с колен, опершись на поручень моста, и, еле волоча ватные ноги, направился к девушке. Шаг за шагом силы покидали меня. Оценка расстояния терялась, и мне казалось, что она, то в метрах ста от меня, то на расстоянии вытянутой руки, то я вообще иду на месте. Иногда я снова ощущал себя на больничной кровати, слышал звук прибора, измеряющего мое сердцебиение, слышал чьи-то голоса, запах знакомого парфюма, но не мог открыть глаза. Падение пластом, лицом в лужу, выводило из этих видений. Последний раз я рухнул на асфальт уже за ее спиной. Я не заметил, как дошел, потому что шел целую вечность.
– Что ты делаешь?! – мои слова, боясь опоздать, вылетают, разбивая капли дождя, скопившиеся на синих губах.
– Я собираюсь поставить точку в своей никчемной жизни! – похоже, она ничуть не удивлена моим присутствием, речь ее подготовлена, она не оборачивается, тон голоса – в стиле накопившейся депрессии.
– Зачем? – если б я не умирал, то подошел бы к ней, схватил за хрупкие плечи и вытянул с края моста. А не задавал бы глупые вопросы.
– Мне надоело играть те роли, которые диктуют режиссеры в тени, говорить слова, над которыми работали сценаристы, – она по-прежнему не оборачивается. – Слушать одинаковые мечты, видеть одинаковые судьбы! В мире, где все носят маски, истинное лицо выглядит уродливо!
Короткая пауза… Все слушают дождь….
– Вот, ты! – продолжает она. – Пришел ко мне лишь потому, что хочешь гордиться собой, глядя в зеркало, я – всего лишь на всего удачный момент для твоего самоутверждения!
Я молчу. Борюсь с неуправляемым телом с помощью силы мыслей. Ощущение, что мой мозг разучился управлять бренной оболочкой, в которой находится.
– Не молчи!!! Кто ты?!
– Я не знаю!!! – отвечаю ей.
Я – беспомощная рыбешка, выброшенная приливом на берег, барахтаюсь, резкими, короткими вдохами глотаю воздух.
– Не знаешь?! Что ж ты тогда вызвался помогать-то?! Извини за правду, но у тебя очень плохо получается!! – она смеется надо мной.
– Наверное, потому что у тебя есть шанс жить! А у меня уже вряд ли! – мне бы на спину перевернуться, последний раз взглянуть на небо.
– Ты что же, болен? Там за туманом машина скорой помощи, к ним иди, я тебе ничем не смогу помочь!
– Ты знаешь… – отвечаю, переворачиваясь на спину, – не хотелось бы провести последние минуты жизни в компании врачей, можно я с тобой побуду чуть-чуть?!!
Раньше, когда я размышлял о смерти, она представлялась мне как что-то страшное. Но страха не было. Не было тоннелей с проблесками света, золотых лестниц с неба, чертей, вылезающих из-под земли. Я просто засыпал, утомившись так, как будто не спал всю жизнь. Или наоборот, пробуждался после жизни во сне. Мне стало теплее, асфальт становился мягче, влажный воздух сменялся сухим ароматом цветов, шум дождя постепенно угасал, сменяясь голосами людей и их шагами. Я чувствовал, что нахожусь в двух местах одновременно, постепенно переходя из одного тела в другое. Реинкарнация, или образы, рожденные умирающим сознанием?
– Эй, ты здесь еще?! – слова девушки прервали мой плавный переход в состояние спокойствия и уюта, признаться, я не был этому рад.
Я снова ощутил капли холодного дождя, разбивающиеся об мое лицо, свое тяжелое мокрое тело, лежащее на твердом асфальте.
– Слышишь?! – девушка обернулась и увидела мое полумертвое тело.
Ее глаза стали шире от испуга, она перепрыгнула через ограждение, подбежала ко мне и стала трясти за воротник.
Настойчивый, пронзающий дождь… Призрачный, седой туман… Беззвучная сизая молния… Я… Она….
Я не жалею, что пошел к ней. Приятней уходить мокрым, замершим и на ледяном мосту, но с ней, которая истинно хочет, чтоб ты не умирал, чем сухим, на теплой мягкой кроватке в окружении врачей, которые просто выполняют свою работу.
Ее мокрые черные локоны касаются моего лица, она ложится на мою грудь и слушает, как бьется сердце, щупает пульс, бьет по лицу, я смотрю на нее, не моргая.