Каким ты был в своем воображении, таким меня и нашли. Я лежал недалеко от «Подсознания», туда же и был доставлен. Ни документов, ни родственников, ни прошлого. «Утрата памяти о собственной личности и событиях прожитой жизни без других когнитивных нарушений при сохранении формального интеллекта, общих знаний и профессиональных навыков».
Это все, что нарисовали нарисованные мною часы на зеркале, с каждой секундой исчезая, стираясь, подобно моей памяти. Мне 25 лет, и я сбит самоубийцей. Был седьмой день в клинике, но лишь минуту назад я узнал, как выгляжу, и от того задумался о нереальности, задумался о своей беспомощности, воссоздав фрагмент прошлого. Я – одна песчинка в стеклянном сосуде формы бесконечности, я, как и все, плыву вниз, отсчитывая время. Последняя единица, падающая сверху, сейчас на вершине, но когда придет тот, для кого мы созданы, и перевернет нашу планету вверх дном, песчинка на вершине первая из всех упадет на дно, а тот, кто ранее был на дне, вдохнет совершенную свободу.
Моя палата номер 9. Здесь не одевают смирительные рубахи и не запирают двери. Здесь лечат нашу уникальность. В палате нас четверо, но официально – трое: четыре личности, три тела. Джефф Элиут прибыл дней через 10 после меня. Рик Фримен и Браин Олди тут уже давно. И я, мое имя неизвестно.
Палата наша достаточно светлая. Это из-за большого пластикового окна, что своим добродушием завлекает теплые эмоции солнца днем, а ночью слушает рассказы об одиночестве, оранжевых фонарях и мраморной принцессе в небе. Стены в нашей обители теплого фиолетового цвета. Это не покрашенный дешевой краской бетон, а ровненько наклеенные моющиеся обои. На полу не потертый и заплатанный линолеум, а четко выложенный мозаичный паркет цвета клена. Потолок обычный, побеленный. Люминесцентный неутомляющий свет. Кровати не скрипят, матрац не мягкий, но и не слишком жесткий, спинки круглые цвета ореха. Маленькие тумбочки с абажурами, общий шкаф и письменный стол. Раз в неделю делают дезинфекцию и выдают чистое белье. Помимо этого, в клинике есть бассейн, тренажерный зал, кабинеты с различными музыкальными инструментами и моя любимая комната для рисования. Пациенты крайне разнообразны. Некоторые очень требовательны, а некоторые совсем неприхотливы, как, например, единственный в клинике коматозник, лежащий в 6-ой палате.
Я очень часто смотрю в окно, размышления об увиденном дают мне лучше понять себя. Мы на третьем этаже, и открывающаяся панорама достаточно разнообразна. Не так далеко можно увидеть спокойную реку с лениво болтающимися по волнам чайками и рыбаками на берегу. Ближе моему взору открывается парк с длинной аллеей. Сейчас осень, и он особенно красив в своем золотом одеянии. Прогуливающиеся люди любуются падающими листьями, наслаждаются свежим воздухом и музыкой одинокого скрипача. Он часто стоит там в длинном пальто, белых перчатках и треснувшей протезной маске на лице. Играя для влюбленных, спрятавшихся под зонтом от дождя, грустную музыку. Веселую, когда они освещены солнцем, подобно лучу любви с неба. На лавочках сидят пожилые люди и размышляют о прожитой жизни, о невзятых вершинах и радостных моментах, которые не вернуть.