– Не унывай, может, она не знает, что ты тут, а, узнав, тут же придет, – успокаивала меня сестра Божена во время очередной прогулки в саду клиники.
– Она нашла бы меня, если б потеряла, – вздыхая, отвечал я.
– Хорошая у тебя подруга, в мире редко встретишь подобных людей, так что, считай, тебе повезло, – улыбнулась она, желая приободрить меня.
– Я боюсь, что потерял с ней связь, вдруг она решила, что я слабый, и могу лишь языком болтать, ничего не делая?
– Если суждено, значит, еще встретитесь, – коротко ответила медсестра.
– Не хочу подчиняться судьбе, которую писал не я! – твердо заявил я.
– Ух ты, какой! – засмеялась Божена. – Тебе сейчас о здоровье думать нужно.
– Я уже лучше себя чувствую, но, кажется, что-то изменилось вокруг, – я жестом пригласил сестру присесть на лавочку около маленького фонтана. Охотно приняв мое приглашение,она спросила:
– Что изменилось?
– Это сложно объяснить, будто все стало обычным: цвета, запахи, – говорю я, осматривая сад, – ощущение, словно раньше все зависело от меня, а теперь… Только никому об этом, – опомнился я, – не хочу, чтоб из-за такой мелочи мое лечение затянулось.
Я не скажу, – скрепя сердце согласилась она, – но ты молчать не должен, расскажи об этом профессору Алесу Гиллу сегодня.
– Алесу Гиллу?– переспросил я.
– Тебе разве не сказали? Сегодня он приедет специально поговорить с тобой. Долгие годы профессор Гилл, исследуя человеческий мозг, помогает многим людям, ему можно довериться. Запомни! – акцентировала сестра.– Сегодня в 23 часа в 91 кабинете.
– А что так поздно? – удивился я.
– У профессора все расписано по часам. Ух! – взглянула она на часы. – И у нас тоже! Засиделись мы с тобой, пора на процедуры.
В 23:00 я стоял у 91 кабинета. Мне казалось необычным, что ради меня приехал специалист в области головного мозга, ведь с моей головой все в порядке. Не постучавшись, я распахнул дверь и встал в ступор от увиденного.
В небольшой комнатке около плотно закрытого шторами окна стоял тот самый профессор Алес Гилл и с выпученными глазами смотрел на меня. Морщинистый лоб, растрепанные волосы и серые холодные глаза за толстыми линзами очков. Не было ни ссадин, ни царапин от случившейся накануне аварии, виновником которой был именно он. На днях этот человек, посадив меня в машину и разогнав ее до максимальной скорости, въехал в стену. А сегодня, выделив для меня столь драгоценное время, прибыл оказать мне помощь.
– Который раз встречаю вас, но не перестаю испытывать страх, – с цинизмом произнес я и медленно вошел, осматривая кабинет.
– Здравствуйте! – произнес он, улыбаясь, словно не чувствовал неловкости за причастность к аварии. – Очень рад вас видеть, присаживайтесь в кресло, у нас очень мало времени.
– А куда нам спешить? – сказал я, безразлично упав в кресло. – Ведь мы только родились.
Никак не отреагировав на послание со смыслом, мой собеседник начал торопливую и непонятную речь.
– Итак, изучив все записи вашего лечащего врача и поговорив с психологами, я приехал побеседовать со своим пациентом. Дабы прояснить некоторые моменты. Но обо всем по порядку. Эфа и таинственный Сомерсет, я буду выражаться обычным языком, без терминологии, надеюсь, вы не против?
На этот вопрос я равнодушно махнул рукой.
– Хорошо, все настолько детально продуманно, так невольно и в Бога поверишь, взглянув на реальные судьбы людей. Вы посмотрите-ка, как все гармонично и в то же время непредсказуемо у вас вышло! Потерянная память, побег с Сомерсетом, все вокруг все знают, один вы ничего не понимаете.
– Стоп! Стоп! Стоп! – остановил я эту безумную болтовню. – Я действительно ничего не понимаю, причем в ваших словах.
– Да! Да! Это очень сложные процессы! – профессор стал хлопать по карманам, ничего не найдя, кинулся рыскать по ящикам шкафа, пока не выудил оттуда карандаш и лист бумаги. Протянув их мне, он с блеском в глазах спросил: – Вы можете меня нарисовать?
– Что? – возмутился я, встав с кресла. – Вы для этого приехали? Чтоб я рисовал?
– Нет! нет! – с волнением махая руками, закричал он. – Только чтоб убедиться, что вы действительно умеете это делать! Вы же не учились этому?