— Ты что, разглядываешь нового предводителя волчьей стаи? — поинтересовалась Катарина, зажатая в темную кабинку рядом с Магнусом; ее голубые пальцы сжимали стакан с Лонг-Айленд айс ти. — Я думала, после Вулси Скотта ты перестал западать на оборотней.
— Ничего подобного, — возразил Магнус высокомерно. Бэт был довольно хорош собой, если, конечно, вам нравятся парни с квадратной челюстью и широкими плечами. Но Магнус был погружен в раздумья. — Мои мысли были заняты другим.
— Что бы это ни было, не делай этого! — сказала Катарина. — Это плохая идея.
— И почему ты так говоришь?
— Потому что у тебя все идеи — плохие, — ответила она. — Я знаю тебя уже достаточно долго, и сейчас абсолютно уверена насчет этого. Если ты планируешь снова стать пиратом, это скверная идея.
— Я не повторяю своих ошибок, — обиженно сказал Магнус.
— Точно. Твои новые ошибки куда как хуже, — ответила Катарина. — В любом случае, не делай этого. Не возглавляй восстание оборотней, не делай вещей, которые случайно могут привести к апокалипсису, не выпускай персональную линию блесков и даже не пытайся продать ее Сефоре.
— Твоя последняя идея заслуживает внимания, — отметил Магнус. — Но я не собираюсь менять профессию. Я думал о…
— Алек Лайтвуд? — усмехнулась Катарина, — Я не видела никого, кто бы так расстроил тебя, как этот парень.
— Ты не всегда знала меня, — нерешительно промолвил Магнус.
— Я тебя умоляю, ты заставил меня взяться за эту работу с порталом в Институте, чтобы самому не видеть его, а затем, так или иначе, объявился, просто, чтобы попрощаться. И не отрицай этого, я тебя видела.
— Я ничего не отрицаю. Я появился на прощание; это было ошибкой. Мне не стоило этого делать. — Магнус глотнул своего напитка.
— О, ради всего святого, — сказала Катарина, — В чем дело, Магнус? Я еще никогда не видела тебя таким счастливым, как с Алеком. Обычно, когда ты влюблен, ты жалок. Посмотри на Камиллу. Я ненавидела ее. Рагнор ненавидел ее. — Магнус опустил голову на стол.
— Все ненавидели ее, — Катарина продолжала безжалостно. — Она была хитра и подла. И таким образом, твой бедный милый парень был обманут ею; хорошо, действительно ли это стоящая причина чтобы закончить совершенные отношения? Это как натравливать питона на кролика, а потом злиться, что кролик проиграл.
— Алек не кролик. Он сумеречный охотник.
— А ты никогда раньше не встречался с сумеречным охотником. В этом дело?
Магнус отодвинулся от стола, что было облегчением, потому что от него несло пивом.
— В каком-то смысле, да, — сказал он, — мир меняется. Неужели ты не чувствуешь этого, Катарина?
Она посмотрела на него через край своего напитка:
— Не могу сказать, что чувствую это.
— Нефилимы пережили тысячу лет, — сказал Магнус. — Но что-то назревает, какое-то значительное изменение. Мы всегда принимали их как факт нашего существования. Но есть колдуны, достаточно старые, чтобы помнить, когда нефилимы еще не ходили по земле. Они могли исчезнуть так же быстро, как и появились.
— Но ты же не думаешь…
— Мне снился сон об этом, — сказал он. — Ты знаешь, что мне иногда снятся вещие сны.
— Из-за твоего отца. — она допила свой напиток. Теперь ее выражение было полно решимости, и ни капли юмора.
— Он мог просто пытаться напугать тебя.
Катарина была одной из немногих в мире, которые знали, кем действительно был отец Магнуса. Рагнор Фелл был еще одним. Это не было тем, что Магнусу нравилось говорить людям.
Одно дело — иметь отца демона. Совершенно другое дело — когда Ваш отец владеет значительной частью недвижимости Ада.
— С какой целью? — Магнус пожал плечами. — Не все крутится вокруг меня.
— Но ты боишься, что вокруг Алека, — сказала Катарина, — и ты хочешь оттолкнуть его до того, как потеряешь.
— Ты сказала не делать ничего, что может случайно спровоцировать конец света, — сказал Магнус. — Я знаю, что ты шутила. Но это совсем не смешно, когда я не могу избавиться от ощущения, что конец света уже, так или иначе, наступил. Валентин Моргенштерн почти уничтожил Сумеречных охотников, и его сын в два раза умнее и в шесть раз злее. И он не придет в одиночку.
— У него помощники могущественнее, чем мой отец, из других…
— Откуда ты это знаешь? — голос Катарины был резок.