А площадь раньше была кольцевой. Я поднялся наверх уже, я на холме. И тут, вот как бы это сказать, чтобы понятно... Ты помнишь старые автобусы ЛАЗ? Не самые старые, а такие, средне-старые, вот те, что курсировали по нашим дорогам в конце 80-ых, начале 90-ых, с широкими глазищами лобового стекла спереди и какой-то полуовальной задницей, вот эти вот помнишь? Я потом расскажу причём тут они, обязательно расскажу, и даже если забуду, то ведь всё равно буду просматривать текст и вспомню; и допишу, хоть корявенько и явно лишне, но это должно быть рассказано, а сейчас ты просто запомни - въезжая на главную площадь моего города, всегда надо держать в уме львовский автобус, без него не понять и половины, без него и город-то будет не совсем моим. Что же с площадью. Ну да, площадь. Раньше она была окольцована, точнее обовалена дорогой, а теперь от бывшего овала осталась только одна прямая, остальное стало собственно площадью, пешеходной зоной, вместилищем скамеечек, клумб и торговых палаток летом. И сразу же я вспоминаю, как идущий с покрышкой вот ровнёхонько через пять лет будет вусмерть пьяный, после зубодробительного в плане выпивки отдыха на одном знаменитом, в поэмах прославленном озере неподалёку, толкать никак не желающую трогаться с места машину; в одних семейниках, мыча и крича и даже успевая как-то полуагрессивно реагировать на всех проходящих мимо людей, одаривающих смешками и хихиканьем наше вопиюще нелепое сборище - остальные выглядели ничуть не лучше и пьяны были ничуть не меньше; включая и водителя. Ну и ещё вспоминается, конечно, как мы внаглую выезжали на площадь, ставили машину рядом с "Мадридом", открывали багажник, врубали на полную магнитолу, доставали самогонку, закуску и начинали люто бухать прямо на виду у всего честного народа, угощая подходящих поприветствовать нас знакомых, да и, по-моему, просто всяких левых людей. Потом самогонка заканчивалась, кто-нибудь один, когда еще оставалось граммов 200, на разлив, ехал за новой порцией, и всё продолжалось дальше, пока не заканчивалась и эта. После кто-нибудь из прежде угощённых наносил нам ответный визит, присоединялась ещё какая-нибудь машина сбоку, музыка ревела уже со всех сторон, все перемешивались, всё перемешивалось - водка, самогонка, вино, спирт, бабы, пацаны, милиция, "Мадрид", туалет, стены, замок - и вот я просыпался с утра дома, башка раскалывалась, сушняк, кишки лезли горлом наружу: начинается новый день, в котором на 90 процентов повторится всё бывшее в старом. Такая вот площадь.
"Мадрид" стоит справа, если идти по столичной; рядом с ним ДК, в котором проходили все самые крупные дискотеки и сопряженные с ними не менее крупные мордобои; резко налево стоит "Детский мир" - один из любимейших моих магазинов времён когда я ещё соответствовал его названию. Там продавали какую-то игрушку, которую мне очень хотелось, то ли самолёт, то ли машинку. Не помню, удалось ли мне её заполучить, но сердце заволакивает какой-то досадой и горечью вот сейчас, когда я вспоминаю об этом, значит, наверно, всё-таки не удалось. Повзрослев, в сам "Детский мир" я стал хаживать редко, зато за милую душу потягивал разного рода бальзамы и водки в небольшой задрипанной кафешке с обратной его стороны. Ну и, разумеется, центральное место площади, хотя и расположенное на самом её отшибе - пивбар. Самый лучший, самый любимый, самый родной, самый-самый в мире пивбар. Возле его входа располагается туалет без дверей - чтобы никаких секретов - в котором посетителям предлагалось испражняться в длинный, идущий чуть под наклон вправо жёлоб, похожий на коровью поилку. Неприятность заключалась в том, что воронка слива у него была всегда забита и при наличии четырёх-пяти одновременно облегчающихся достойных мужей, у крайнего справа из оных была высока вероятность заиметь на своём ботинке или штанине весьма пахучую и преотвратнейшую субстанцию, изрядно подпортив себе тем самым столь замечательно протекающий вечер или день. Внутри наш пивбар сиял и был девственно бел, как свадебное платье; на разливе стояли уютного вида полные женщины в годах, с коротко подстриженными рыже-каштановыми и почему-то всегда кучерявыми волосами. Вкушать от кранов с медными, красноватыми, с намёком, носиками можно было всего самого разного: квас, пиво. И всё. Гораздо позже, лет через пятнадцать, к пиву и квасу присоединился ещё сбитень и какая-то алкогольная газировка непонятного, сомнительного вкуса, а во времена катящего покрышку всё было сурово и аскетично. Конечно, можно было купить и водку и вино с витрины, но пить эти излишне крепкие для данного заведения напитки здесь строго возбранялось. Когда у нас не было денег, а суетиться было влом, то мы тупо становились возле пивняка и стреляли деньги у всех встречных с шутками-прибаутками, потому что все встречные в основном были либо знакомые, либо друзья и с тем чтобы напиться в итоге никаких проблем не было. Пивбар располагался очень интересно и, можно даже сказать немного пикантно - прямо напротив костёла, старого, средневековой ещё выделки. Это величественное, белёсое здание в романском, вроде бы, стиле. Я думаю, пивбар напротив него поставили специально, в советское время, в целях борьбы с религией или ещё какого мелкого пакостничества, потому что вообще-то костёл стоит не напротив пивбара - наш пивбар для него это мелкая соринка, досадное недоразумение - по-настоящему костёл стоит напротив Свято-Никольского собора на другом конце площади, который до 19 века тоже был костёлом, но позже стал главным городским православным храмом; и в котором меня крестили полных шести, а не семи лет отроду, прямо перед тем, как я пошёл в школу. Но о нём - после. Вообще я не знаю, что ещё сказать про площадь и как это сделать правильно. Ну стоит там ещё голова Ленина, как раз на полпути между костёлом и собором, ну есть ещё какая-то забегаловка, магазин, где проявляют плёнку "Кодак" или "Коника", вроде как свадебный салон, брусчатка, остановка. На самом деле про площадь я уже всё сказал раньше и не здесь, да так, что лучше никогда не скажу и ничего не добавлю, со стопроцентным попаданием, всё именно так, как я описал, если и не в плане местности, то уж эмоционально - наверняка; даже сам удивился, как так получилось; и всего-то небольшой отрывочек, маленький абзацик, но как в точку! И собака эта, бегущая по диагонали; которой никогда не было; собаки, в смысле; но зато всё это - правда. Короче, добавить мне нечего.