– Теперь мы подходим к самому важному пункту нашей содержательной беседы, – заявил Конан. – Сколько?
– Я бы осмелился предложить 50 тысяч золотых аквилонских марок после того, как статуя будет у меня в руках.
Это была царская сумма, но Конан напустил на себя вид глубокого разочарования:
– Если это столь ценная вещь, как ты тут рассказывал, то предложенная тобой сумма просто смехотворна.
– Но, мой господин, у этой статуи не будет других покупателей, кроме меня. Ты никому не сможешь ее перепродать. Если же ты попытаешься продать ее личности вроде Тот-Амона, то он попросту отберет ее у тебя силой или с помощью магии. Со мной же ему так просто не справиться. Что-что, а охранные чары я изучил хорошо. И не забывай, мой господин, что этот идол стал причиной смерти множества людей за минувшие тысячелетия. Нет, господин мой, не за статую буду я тебе платить, ибо эта статуя – уже моя и только моя. И всегда была моей. Платить я тебе буду за работу, которая займет у тебя всего лишь несколько дней. Согласись, мой господин, что 50 тысяч золотых марок – более чем удовлетворительная плата за такую работу. Для такого человека, как ты, с твоим мужеством, с твоей силой и умением, с твоей мудростью, выполнить мое поручение – пара пустяков. В конце концов, тебе придется иметь дело не с великими волшебниками, а с простыми ворами. Нисколько не сомневаюсь, что для своей охраны эти воры наняли людей, умеющих владеть мечом. Поэтому-то мне и нужен такой мастер, как ты. Что касается моего телохранителя Гилмы, то максимум, на что он способен, – это охранять меня от обычного сброда, которому не дает покоя мое богатство. Да что говорить о Гилме! Ты ведь уже имел возможность убедиться в его неопытности.
– Отлично, – сказал Конан. – Я согласен на такие комиссионные. Пять тысяч вперед, прямо сейчас. Потому что, как я погляжу, в этом городе все чертовски дорого и взяточники дерут немало.
Касперус кивнул:
– Идет. Позволено ли будет мне сказать, мой господин, что ты полностью оправдал мои надежды встретить в тебе человека решительного и мудрого?
Толстяк поднялся и подошел к горе вещей, что была свалена в углу на полу. Он повозился над крышкой большого сундука, открывая его ключом, который висел у него на шее на золотой цепочке. Из сундука Касперус извлек пять позвякивающих мешочков из мягкой кожи. Тщательно заперев сундук, Касперус вернулся к своему креслу.
– В каждом из этих мешочков находится десять золотых аквилонских империалов. Каждый – стоимостью в сто марок.
Конан взял из рук толстяка увесистые мешочки и запихал их в свой кошель, висящий у него на поясе.
– А теперь давай-ка объясни, что я должен делать. Я уже знаю, что это Скорпион с женской головой, но какого он размера? Понадобится ли мне помощь, чтобы доставить его сюда? Или же он столь велик, что мне придется нанять телегу, запряженную волами?
Касперус хмыкнул:
– Да нет, мой господин, нет. Что ты! Вся ценность этой вещи заключается в ее красоте и магических чарах. Длиной она примерно такова, – толстяк развел руки на фут, – а высотой… – Он показал полфута.
– Такая кроха? – удивился Конан.
– В том-то и беда. Из-за ее небольших размеров ее легко перевозить с места на место и скрывать. Будь она величиной с гигантского стигийского сфинкса, ее бы никто никогда не украл. Цвет ее, как я уже говорил, черный. Должен заметить, что лаковое покрытие, хотя оно и было наложено для маскировки, придает ей своеобразную красоту. На первый взгляд может показаться, что Скорпион изваян из обсидиана, но это до тех пор, пока ты не попробуешь его поднять. Для своих размеров он весьма увесист. Это, конечно, не просто вес металла, из которого он сделан. Он столь тяжел за счет заключенной в нем колдовской силы и груза множества проклятий, обрушенных на него.
Конан ощутил дрожь, невольно пробежавшую по телу.
– Не говори так много о его колдовских свойствах.
– Тогда просто рассматривай его, мой господин, как ценный предмет. И доставь его мне.
Конан поднялся:
– Когда эта штука будет у меня, я вернусь. Доброго тебе вечера!
Касперус тоже встал с кресла и поклонился:
– И тебе, мой господин, наилучшие пожелания. НАИЛУЧШИЕ, мой господин.
Покинув жилище Касперуса, Конан по наружной лестнице спустился на улицу. Настроение у него было преотличное в то время, как он бодро шагал по направлению к гостинице. Увесистые мешочки приятно оттягивали пояс. Воистину, фортуна повернулась к нему лицом с тех пор, как он покинул Бельверус!
Оказавшись у себя в комнате, Конан ощутил вдруг, что что-то не так, и насторожился. Подняв свечу повыше, он осмотрел помещение. Скудная мебель стояла на своих местах. Затем киммериец приметил, что одна из седельных сумок лежит чуточку в стороне от трещины в стене. А Конан отчетливо помнил, что не далее как прошлой ночью сам заткнул ею щель, чтобы не дуло. Киммериец был уверен, что с тех пор не прикасался к сумке. Он подошел к сумке и осмотрел ее. Ничего не пропало, все было на месте. Впрочем, ничего ценного в ней и не было. Конан слишком хорошо знал жизнь, чтобы просто так оставлять ценные вещи в гостиничной комнате. Он пожал плечами. Наверняка какой-нибудь вороватый гостиничный слуга рылся в его пожитках в поисках чего-нибудь, что можно было бы спереть. В двери, которая вела в комнату Бриты, кто-то заскребся. Конан положил руку на рукоять меча, не снимая ладонь до тех пор, пока не убедился, что за дверью находилась сама Брита.
– А, это ты! – сказала она. – Наконец-то. А то я уже начала беспокоиться, что тебя так долго нет. Где ты был?
– Прежде всего скажи-ка мне, чем ты сегодня занималась? – поинтересовался Конан.
Она села на кровати. Вид у нее был понурый.
– После того как мне повезло у торговцев благовониями, удача отвернулась от меня. Впечатление такое, будто бы Илла просто исчезла, растворилась в воздухе.
– Ну ладно, не отчаивайся. Шикас, конечно, город небольшой, но даже и здесь найдется достаточно мест, где девчонка может спрятаться на время. Что до меня, то я получил приглашение отобедать и принял его. – Конан начал расшнуровывать свою кирасу, стаскивая ее с плеч. – Приглашение исходило от странного человека, – продолжал он. – От невероятно жирного типа по имени Касперус.
Конан вновь повернулся к ней и увидел, что ее лицо смертельно побледнело.
– Что стряслось, крошка?
Она вздрогнула, сгоняя с лица выражение испуга:
– О, ничего. Просто на мгновение вспомнился один толстяк, которого я ненавидела, когда была девчонкой. – Странное выражение ее глаз исчезло столь быстро, что Конан невольно подумал, а не привиделось ли ему это в неверном свете свечи. Брита улыбнулась Конану: – Пожалуйста, не обращай внимания на мое настроение. Оно постоянно меняется. Я не хотела бы, чтобы ты считал меня легкомысленной девицей, которая не ценит все то, что ты делаешь.
Она встала и, улыбаясь, подошла к Конану поближе.
– На самом деле я уже не девчонка, а вполне взрослая женщина, которая к тому же ОЧЕНЬ тебе признательна.
Внезапно с ее лица исчезло обычное для нее выражение невинности, и Конан вдруг увидел, будто во вспышке озарения, ее зрелую красоту – ту самую, которая так восхитила его при первой встрече.
– Кроме того, – продолжала Брита, – я же говорила тебе, что найду какой-нибудь способ отблагодарить тебя.
Она подошла к нему совсем близко, и он обхватил ее руками с той же страстью, с какой ее губы прижались к его рту.
Глава шестая
Прошел еще один день, проведенный в Шикасе. Ни малейшего намека на Пириса. Конан решил, что ждал достаточно долго. Если у странного маленького человечка все еще не пропало желание воспользоваться услугами Конана, то ему придется теперь подождать своей очереди.